Андрей Геласимов. Рахиль

—  Так вот, — вздохнул я. — По поводу разных имен и сладкого мармелада... Ты знаешь, почему он называется «мармелад»?

Дина отрицательно покачала головой и снова посмотрела на часы. Как будто стакана в руке ей было мало.

— Дело в том, что королева Шотландии, — продолжал я, — однажды велела своему повару засахарить апельсины. Неизвестно, почему ей взбрело это в голову, но вот захотелось королеве Марии такого непонятного по средневековым временам лакомства. А когда повар все это приготовил, к нему явилась французская горничная королевы и сообщила, что у той пропал аппетит. И на глазах у расстроенного кулинара эта самая горничная всю тарелочку и подъела. Да при том по-французски ещё приговаривала «Marie malade», что означало «Мари больна». С тех пор так оно и пошло «Mariemalade». Забавная история?

0.00

Другие цитаты по теме

Мораль не является экономической категорией. Однако Бог создал нас моральными существами. Следовательно, мы либо должны оставаться моральными, либо Бог над нами посмеялся. Конец силлогизма.

... мне вдруг показалось, что нормальных людей вообще не существует. Может, они и существуют, но определение «нормальность» или «я  — не сумасшедший» — это все-таки больше самооценка, краткая и невероятно хвастливая автобиография, но никак не описание работы полностью функциональной системы.

Петру Первому следовало прожить дополнительные триста лет и настойчиво продолжать строительство своих «навигацких школ», потому что даже в конце двадцатого века, да ещё разменяв пятый десяток, кто-то по-прежнему вдруг выясняет, что движется неверным курсом. Следовательно, виноват штурман, что, в общем, неудивительно, так как во всем обычно виноваты евреи, а штурман, судя по окончанию, натуральнейший он и есть.

Недосказанность всегда будет содержать больше смыслов, чем то, что высказано до конца.

Потому что никакого прошлого не существует. Фолкнер абсолютно прав. Но только не в том смысле, что твоё прошлое всегда с тобой, а в том, что, выйдя из своего прошлого, не надо без конца оборачиваться. Просто погаси свет и выйди из комнаты. Освободи помещение. И не превращайся в соляной столп. Не оборачивайся.

Санитары и нянечки не узнавали меня. Они привыкли воспринимать любые проявления душевного подъема с опаской. Их опыт подсказывал им, что беспричинный энтузиазм чаще всего заканчивается плачевно. Аминазин, по их мнению, в этом случае был самым надежным средством.

... весь этот чувственный элемент без следа исчезал, как будто появлялся в самом начале лишь для того, чтобы заманить, сбить с толку, перекрасить до неузнаваемости совершенно простую и очевидную мысль о том, что учебник предполагает только учебу, а любовь — только чувство ответственности и тяжелый труд. И никакого веселья. Я отчетливо понял, что система работает именно таким образом и что во всём этом кроется огромный подвох. Однако было ясно ещё и другое — понимание природы обмана вовсе не значит, что ты не захочешь обмануться ещё раз. Будучи в здравом уме и в твёрдом сознании.

Благодаря решительному складу ума и отсутствию брезгливости в выборе средств ей вообще многое удавалось, и скорее всего именно по этой причине она неожиданно забрала себе в голову, что ей нужен муж. Ведь не была же она настолько наивна, чтобы верить во всю эту чушь насчет надежной мужской руки, которая и в старости опора и в юности тоже чего-то там — шаловливое, неугомонное и любопытное. Плюс юркое, как хорек. Только зазевайся. Тем более что её женская рука была понадежней целого пучка мужских.

Ignorantia non est argumentum. Что в переводе на позднерусский означает: «Меньше знаешь — все равно не дольше живешь».

Острота восприятия счастья — вещь крайне редкая. Не многим удается её испытать. Даже тогда, когда счастье, прямо вот оно, человеку всё равно кажется — нет, не может быть.