Андрей Геласимов. Рахиль

Благодаря решительному складу ума и отсутствию брезгливости в выборе средств ей вообще многое удавалось, и скорее всего именно по этой причине она неожиданно забрала себе в голову, что ей нужен муж. Ведь не была же она настолько наивна, чтобы верить во всю эту чушь насчет надежной мужской руки, которая и в старости опора и в юности тоже чего-то там — шаловливое, неугомонное и любопытное. Плюс юркое, как хорек. Только зазевайся. Тем более что её женская рука была понадежней целого пучка мужских.

0.00

Другие цитаты по теме

Мораль не является экономической категорией. Однако Бог создал нас моральными существами. Следовательно, мы либо должны оставаться моральными, либо Бог над нами посмеялся. Конец силлогизма.

Разумеется, моя мама была русская. Иначе откуда бы у меня взялась вся эта любовь к евреям? Будь я стопроцентный семит, я бы их наверняка ненавидел. Из всех народов человеку мыслящему труднее всего полюбить свой собственный.

В принципе, виновата цикличность. Ведь как мы взрослеем? Произносишь грубое слово, как твой отец. Начинаешь пить вино и водку. Потом раздеваешься и ложишься с кем-то в постель. Тоже, очевидно, как твой отец. Хотя о деталях можно только догадываться. А потом твой сын вдруг ломает руку, как сын твоих родителей. То есть ты сам. И всё. Круг замкнулся.

Вот это было проблемой. Всё остальное прекрасно, а вот это — проблема. Детские игры. На автобусных остановках иногда приходилось просить её взять себя в руки. Замечательно идиотская просьба. Откуда они у неё возьмутся? Руки — возрастной феномен. Хотя тоже не у всякого появляются. В смысле — для того, чтобы себя в них взять. Далеко не у всякого.

Петру Первому следовало прожить дополнительные триста лет и настойчиво продолжать строительство своих «навигацких школ», потому что даже в конце двадцатого века, да ещё разменяв пятый десяток, кто-то по-прежнему вдруг выясняет, что движется неверным курсом. Следовательно, виноват штурман, что, в общем, неудивительно, так как во всем обычно виноваты евреи, а штурман, судя по окончанию, натуральнейший он и есть.

—  Так вот, — вздохнул я. — По поводу разных имен и сладкого мармелада... Ты знаешь, почему он называется «мармелад»?

Дина отрицательно покачала головой и снова посмотрела на часы. Как будто стакана в руке ей было мало.

— Дело в том, что королева Шотландии, — продолжал я, — однажды велела своему повару засахарить апельсины. Неизвестно, почему ей взбрело это в голову, но вот захотелось королеве Марии такого непонятного по средневековым временам лакомства. А когда повар все это приготовил, к нему явилась французская горничная королевы и сообщила, что у той пропал аппетит. И на глазах у расстроенного кулинара эта самая горничная всю тарелочку и подъела. Да при том по-французски ещё приговаривала «Marie malade», что означало «Мари больна». С тех пор так оно и пошло «Mariemalade». Забавная история?

«Что ж, очень трезвая мысль, иногда от женщины, тем более жены можно услышать что-то дельное в промежутках между упреками, что не помогаю и приношу маленькую зарплату» — промурлыкал себе под нос, чтоб жена не услышала. Настроение было просто великолепным.

Мне нравилось, что я веду себя как сумасшедший. В подобных занятиях моё, в общем-то, бесформенное страдание обретало параметры определенной структуры. Оно становилось способным к конкретному самовыражению, и от этого мне было гораздо легче. У моего страдания появлялся стиль.

... мне вдруг показалось, что нормальных людей вообще не существует. Может, они и существуют, но определение «нормальность» или «я  — не сумасшедший» — это все-таки больше самооценка, краткая и невероятно хвастливая автобиография, но никак не описание работы полностью функциональной системы.

Недосказанность всегда будет содержать больше смыслов, чем то, что высказано до конца.