Мир, как и прежде, нуждается в некоем абсолютном злодее, на которого можно показать пальцем и сказать: «Это ты, ты во всем виноват!»
В мире вообще не может быть ничего прекраснее фантазий, посещающих головы обезумевших людей.
Мир, как и прежде, нуждается в некоем абсолютном злодее, на которого можно показать пальцем и сказать: «Это ты, ты во всем виноват!»
В мире вообще не может быть ничего прекраснее фантазий, посещающих головы обезумевших людей.
Я понял, что если меня что-то интересует, то я должен это изучать, ориентируясь только на самого себя, — в своем темпе и своими методами.
Иногда для того, чтобы умерить вредное воздействие внутреннего одиночества, приходится перешагивать через себя в попытке увидеть более широкий жизненный контекст...
Мир так огромен, а тебе нужно совсем мало, чтобы укрыться, — всего ничего, но и этого крошечного клочка пространства нигде нет.
Может быть, у нас нет иного выбора, кроме как принять эту жизнь такой, какая она есть, не понимая толком, что же происходит. Принять, как мы принимаем налоги, приливы и отливы, смерть Джона Леннона и ошибки судей на чемпионате мира.
... чувство полной изолированности, как выплеснувшаяся из бутылки кислота, может разъесть ваше сердце, растворить его до полного исчезновения.
Мир вокруг продолжал вертеться — только я, казалось, совершенно не двигался с места.
И я поняла, что если хочу выжить в этом мире, то должна, пусть ненамного, но стать сильнее.
Предчувствие «что-то в современном мире не то, что-то ошибочно» в некотором смысле естественно.
Такое чувство, что надел очки с сильными диоптриями и еду на американских горках задом наперед. Искривленная картинка движется наоборот. Приходит в голову, что баланс мира, в который ты бессознательно был помещен, не был чем-то абсолютным.