Мне казалось, будто я всегда жил в церкви, или, может, жил во время гражданской войны, а потом каким-то образом перенесся в эту церковь. Это, чтоб вы понимали, до чего у меня безумное воображение.
Теперь это казалось каким-то сном, нереальностью, а ведь тогда мне казалось, что другой реальности не существует.
Кроме того, наши волосы и были знаком того, что мы грязеры, — нашим отличительным знаком. Единственным нашим предметом гордости. Может, у нас не было каких-нибудь там «мустангов» или клетчатых рубашек, зато у нас были волосы.
Больно было по-прежнему. Когда долго человека знаешь, в смысле прямо по-настоящему знаешь, как-то трудно свыкнуться с мыслью, что он вдруг взял и в одну ночь помер.
Когда ты ребенок, все новое, все — рассвет. И только когда ко всему привыкаешь, начинается день.
Больно было по-прежнему. Когда долго человека знаешь, в смысле прямо по-настоящему знаешь, как-то трудно свыкнуться с мыслью, что он вдруг взял и в одну ночь помер.
Я взяла лодку, чтобы на закате выйти на озеро и посмотреть, как кормятся утки. Они издавали звуки, похожие на поцелуи. И я представила вас.
На нашей стороне почти все парни пьют — хотя бы изредка. Но Газ не пьет вовсе — ему и не нужно. Он пьянеет просто от жизни.
Cлайд с цитатой