Шум и суета погубят этот мир. Людям нужно заткнуться. Все ответы в тишине. Монахи сгорают в тишине, пытаясь донести эту мысль. Задумайтесь.
Когда живешь в шуме и суете, забываешь даже о том, о чем нетрудно помнить.
Шум и суета погубят этот мир. Людям нужно заткнуться. Все ответы в тишине. Монахи сгорают в тишине, пытаясь донести эту мысль. Задумайтесь.
Среди людей, я средь — чужих...
Мне в этом мире не до них,
Как им, в борьбе и шуме дня,
Нет в жизни дела до меня...
Всё суета...
И вечный поиск денег,
И трата их, и сочиненье книг.
Всё суета.
Но никуда не денешь
Своей тоски,
Протяжной, словно крик.
Не я один живу в такой неволе,
Надеясь на какой-нибудь просвет.
Мы рождены, чтоб сказку сделать
Болью.
Но оказалось, что и сказки нет.
Говорят после смерти выспишься
а я уже умер, но спать все равно хочется
мне не понять куда вы спешите
наверное убегаете от одиночества
... Мы, люди, изначально отнюдь не были предназначены для жизни с такой лихорадочной скоростью; мы словно вечно убегаем от преследования, словно вечно за чем-то гонимся, что-то хватаем и тут же бросаемся вдогонку за следующей вещью; мы бегаем, точно лабораторные крысы по лабиринту...
Очень хочется остановить суету, увидеть, как идет дождь, шевелится листва, поднимается туман. Очень хочется жить не прошлым или будущим, а ощутить реальность.
Солнце бьёт из всех расщелин,
Прерывая грустный рассказ
О том, что в середине недели
Вдруг приходит тоска.
Распускаешь невольно нюни,
Настроение нечем крыть,
Очень понятны строчки Бунина,
Что в этом случае нужно пить.
Но насчёт водки, поймите,
Я совершеннейший нелюбитель.
Ещё, как на горе, весенние месяцы,
В крови обязательное брожение.
А что если взять и... повеситься,
Так, под настроение.
Или, вспомнив девчонку в столице,
Весёлые искры глаз
Согласно весне и апрелю влюбиться
В неё второй раз?
Плохо одному в зимнюю стужу,
До омерзения скучно в расплавленный зной,
Но, оказалось, гораздо хуже
Бывает тоска весной.