Противника надо знать в лицо, а также как именно набить это место.
Фатализм — если уж я в принципе что-то не могу изменить, то не надо по этому поводу и рефлексировать...
Противника надо знать в лицо, а также как именно набить это место.
Фатализм — если уж я в принципе что-то не могу изменить, то не надо по этому поводу и рефлексировать...
Разница между врагом и противником была очень серьезной. Противника можно было пощадить, врагов — только убивать.
— Пока люди помнят зло, причинённое их предкам, никакой мир долго не продержится. Так всё и продолжается век за веком – мы ненавидим Бракенов, они ненавидят нас. Мой отец считает, что конца этому не будет.
– Может и будет.
– Как, милорд? Отец говорит, что старые раны никогда не затягиваются.
– У моего отца тоже была присказка. Не стоит ранить врага, если его можно убить. Мертвецы не мстят.
– Мстят их сыновья, – добавил Хостер сконфуженно.
– Только если ты не убьешь и сыновей.
... можно ведь и правду подать по-разному... И правда — она тоже разная бывает. Человек может скрывать не только собственные нехорошие поступки, но и что-нибудь такое, в чём он лично не виноват, но вспоминать это ему неприятно... И друзья об этом тактично помалкивают. А вот враги, напротив, с великой радостью бьют по самому больному и страшно радуются, если удаётся противника унизить и обидеть.