— Как вообще люди понимают, что пришло время двигаться дальше?
— Я не знаю. Думаю, что однажды ты встретишь кого-то ещё и полюбишь его всем сердцем. И это будет означать, что ты пошёл дальше. Даже не осознавая этого.
— Как вообще люди понимают, что пришло время двигаться дальше?
— Я не знаю. Думаю, что однажды ты встретишь кого-то ещё и полюбишь его всем сердцем. И это будет означать, что ты пошёл дальше. Даже не осознавая этого.
— Кэролайн, ты была моим другом, моей совестью, моим путеводным светом. Ты видела во мне свет, когда я видел лишь тьму. Ты спасла меня от отчаяния. Однажды ты сказала, что я влюблюсь без памяти даже не заметив этого. Так и случилось. День за днём, шаг за шагом, год за годом. В тебя.
— Я помню, как говорила это. Мы танцевали на моём выпускном. Так забавно, что у нас в памяти остаются именно такие вещи. Я помню, как ты сказал, что когда я буду готова принять тебя и ты будешь готов. Я готова. Думаю, часть меня была готова с того мгновенья, когда я впервые увидела тебя. Таинственного незнакомца, в коридоре нашей школы. Я всегда буду помнить это мгновенье. Даже спустя сотни лет я буду помнить его. За нас обоих.
— Не могу. Я слишком многое должен искупить.
— Так будет легче для Кэролайн. Задумывался ли ты, что твои попытки искупления будут значить для неё? Пятьдесят лет следовать за тобой, помогать тебе, стремится к цели, которой тебе не достигнуть, пока ты не станешь стариком. Обузой. Ты всё равно попадёшь в Ад, Стефан. Зачем вести туда её? Если ты правда любишь Кэролайн, ты избавишь её от страданий и вернёшь ей жизнь, которой она и должна была жить. Без смертной жизни. Без тебя. Будешь цепляться за это хрупкое существование?
— Видимо я упрямый. Я хочу жить.
— Это так по-человечески.
— Может быть, это потому, что я чистое зло и ничего не могу с собой поделать?
— Нет, это потому, что тебе больно... что означает, что есть часть тебя, которая является человеком.
— Как ты вообще можешь так думать?
— Потому что я вижу это.
Да,
Кто бы ни был он:
Бедняк или сам король,
Но боль
От любви несчастной у всех одна.
Представьте себе: мы уже не знаем, что писать друг другу. Мы не знаем, зачем писать. И когда-нибудь, случайно встретившись в кафе или метро, постараемся не заметить или не узнать друг друга, поспешим отвернуться друг от друга. Нам будет неловко за то, во что превратится наше «мы», что от него останется. Ничего. Два чужих человека с общим лжепрошлым, которому они позволяли так долго и так бесстыдно себя обманывать.
Но один человек продолжал говорить мне, что чувствовать — это нормально, причём неважно, как от этого больно. Говорил, что именно эмоции делают нас людьми. Как хорошие, так и плохие. И просила никогда не терять надежду.
Послушайте! Да, вы! Вы ведь любили, прав ли я? В глазах у вас пуды холодной боли. Будь ваша воля, вы бы вымыли солеными волнами всю память насквозь.
А глаза красивые, помню, светились, горели и поджигали все, что вокруг было. Но волны смыли /пытались — не до конца удалось/ те искорки. Искорки, лучики, огоньки... взгляды.
/Поздравляем, вы прошли все круги ада./
Любая влюбленная узнает себя в Русалочке Андерсена, которая из-за любви сменила свой рыбий хвост на женские ножки, хотя ступала при этом словно по ножам и иголкам.
Именно такой и должна быть любовь. Нужно любить человека, с которым радуешься, что ты жив.