— Вы уж простите нас. Если бы трубы в доме не издавали этот доставучий звук, я бы пригласила вас на обед.
— В доме Уэстов скрипят трубы... Вот так сюрприз!
— Правда? Вы уже слышали этот звук?
— О да-а-а!..
— Они так уже... восемнадцать лет?
— Да.
— У каждого дома есть свой характер. Наш любит разговаривать.
— Я слышу шум.
— Это галлюцинация. От обезвоживания. У меня ночью уже было.
— Я тоже слышу.
— Какая-то... косилка.
— Это смерть!
— Смерть — с косой.
— Но нас же много...
Ему показалось, что весь уличный гомон, вся неведомая жизнь по ту сторону окрестных домов, голоса людей, которые где-то живут, имеют семьи, с кем-то ссорятся или мирятся, играют по вечерам в преферанс, болеют или выздоравливают, гул человеческого муравейника, населенного существами, чьи сердца не хотят биться в лад с чудовищным сердцем толпы, — все эти звуки текли по переходу, разливались по двору и, взмывая ввысь, словно мыльные пузыри, лопались у него в комнате.
С минуту в комнате стоит напряжённая тишина; затем от двери раздаётся звук, не поддающийся передаче с помощью алфавита — греческого или английского, не важно: что-то вроде «урргхх» или «арргхх», одновременно очень глубокого и более высокого тона; может показаться, что кому-то медленно режут горло или у кого-то выжигают душу; что чьё-то терпение выходит за пределы всяческого терпения, боль — за пределы нестерпимой боли. Звук раздаётся близко, но в то же время будто бы исходит из самых дальних глубин Вселенной, исторгнут из запредельной и в то же самое время глубочайшей внутренней сути одушевлённого существа, из самой сути его страдания.
По дороге напротив дома проносились машины, похожие на лоснящихся крыс. Одна из них протяжно просигналила; гулкий и зловещий звук, разнесшись по долине, словно бы раздвинул сырые пространства мира, так что даже воспоминание о нем стало для Мерсо составной частью тишины и тоски этих ненастных небес.
Когда вот так остаешься один, то замечаешь: то, что казалось тебе тишиной, на самом деле — джунгли тихих звуков, приглушенных, непонятных, но различимых. Звуки деревьев, для описания которых не подберешь слов, шорох коры, трущейся о кору, шелест тварей, живущих в листве.
Оказавшись наедине с мертвецом, Хосино заметил, что в комнате начали постепенно умирать звуки. Они теряли реальное наполнение, растворялись в тишине, лишаясь заключенного в них смысла.
— Откуда к вам приходят идеи? Откуда берете вдохновение?
— Ну, это довольно сложно объяснить. Перед тем, как начать работу над новым треком, я готовлю музыкальные фрагменты, звуки, которые потом могут быть использованы в композиции. У меня их очень много. Знаете, я как белка, которая прячет свои орехи. У меня полно этих звуков в самых разных местах, и я точно знаю, где что спрятано. А потом из звука появляется идея того, как должна выглядеть цельная композиция. Появляется какое-то настроение композиции. Шаг за шагом я начинаю ее создавать, выстраивая звуки таким образом, что они ложатся друг на друга. И иногда я сам удивляюсь, как это у меня получается: из кусочков — композиция. Это как мозаика.
Cлайд с цитатой