жалость

Жалость — конечно, не любовь, размышлял Барби... но если ты ребёнок и отдаёшь одежду голому, это шаг в правильном направлении.

Люди тебя, наверное, жалеют из-за твоей уродливой внешности, но я жалеть не буду. Я-то знаю, какой ты на самом деле — ты просто мелкий жулик.

Человек тот ещё гнида черствая. Ему жалко лишь тех, кто кажется ему маленьким, милым и хоть чем-то похожим на него самого. Ой, девушка без ног — бедняжка! Ой, птичка со сломанным крылышком — надо ей срочно помочь! Ой, старушка упала — поднимите её! Ой, серийного убийцу-насильника хотят казнить — это же бесчеловечно! Давай устроим протест! Ой, тут какой-то склизкий стонущий разумный мешок – фу! Убейте его из милосердия!

— Он ведь пытает меня. Каждый день, брат. Один занимается этим лично, поверь мне. Его фантазия безгранична. И так каждый день. Это, это... Не жизнь.

— Ну ладно.

Жалость, хорошо прочувствованная, есть любовь.

Мама, я тебя люблю, но один день с отцом, будучи мужчиной, стоит жалости длинной в жизнь.

Пожалей свою горстку слёз на других людей.

— … если ему и стыдно за меня будет немножко, потому что тут всегда больше жалости, чем стыда, судя по человеку конечно. Ведь он знает, что скорей мне их жалеть, а не им меня.

— Вы, кажется, очень обиделись на них, Марья Тимофеевна?

— Кто, я? нет, — простодушно усмехнулась она. — Совсем-таки нет. Посмотрела я на вас всех тогда: все-то вы сердитесь, все то вы перессорились; сойдутся и посмеяться по душе не умеют. Столько богатства и так мало веселья — гнусно мне всё это. Мне, впрочем, теперь никого не жалко, кроме себя самой.

Быть наставником на шоу «Голос» — это такая ответственность. Может быть я кого-то из людей, которые действительно достойны, не замечу. Поэтому люди, которые сидят на «Голосе» — это люди с крепкими нервами. Я думаю, мне было бы это сложно. Потому что я всех хочу выделить, мне всех жалко.

— Мне так жаль тебя.

— Таков наш удел. Мы рожаем жертв будущей резни...