— Я принесла распорядок дня. Приклейте.
— А поверка где?
— Какая поверка?
— Вечерняя, у нас в лагере всегда была. Сразу видно, кто сбежал.
— Слушайте не плохая идея, да!
— Я принесла распорядок дня. Приклейте.
— А поверка где?
— Какая поверка?
— Вечерняя, у нас в лагере всегда была. Сразу видно, кто сбежал.
— Слушайте не плохая идея, да!
Мне стало трудно дышать.
Я была в ловушке.
В ловушке внутри дома. Точно так же, как и Под Горой; снова в той камере.
Узник терпит своё заточение, пока нет надежды на побег. Стоит ей только появиться, стоит ему глотнуть воздуха свободы, как он в ужасе взирает на своё соломенное ложе и вздрагивает при звуке кандалов.
— Хэй, вам следует запомнить о тюрьме, в которую вы отправитесь, если нам не поможете, следующее! В тюрьме, то, что вы находите таким оскорбительным, ежедневное явление, совершаемое большими и сильными над маленькими и слабыми, такое же обычное, как завтрак! В действительности обычный день в тюрьме выглядит так — завтрак, содомия, прогулочный плац, содомия, обед, содомия, прикладное искусство, содомия, ужин, большая содомия!
— Детектив, какая разница между содомией и большой содомией?
— Большая содомия включает работу ртом!
Сажать в тюрьму людей за их пороки — это главный прием диктатуры. Вы даже не отдаете себе отчета в том, что невольно способствуете возрождению моральных норм фашизма.
— В карцер его.
— За что?
— Чтобы защитить.
— Мне не нужна защита.
— Чтобы их защитить.
Они, осужденные, десятками лет сидят без лечения, без необходимых им лекарств и операций. При тусклом глумливом свете лампочки в 30 ватт на 10-местную камеру.