трусость

Я не трус, но я боюсь; все верно. Грань между страхом и инстинктом самосохранения очень тонка, знаете ли.

Нам здесь не нужны трусы, которые падают в обморок, как только почувствуют даже слабый запах дракона.

Случалось мне порой, бледнея от стыда,

Считать себя глупцом, но трусом — никогда.

Трусость — лучшее удобрение для преступлений.

— Генерал, я ведь вдохновил миллионы вступить в вашу армию. И когда похоронные мешки отправят домой, и люди будут искать виноватых, как думаете, трудно мне будет убедить людей, что во всём виноваты вы, генерал? Я полагаю, что вы бы хотели этого избежать.

— Вы что, шантажируете меня?

— Ну я бы предпочёл не снимать завтра акты героизма и мужества на том пляже.

Заяц, встречавшийся с ружьем, становится еще трусливее.

Леопард, встречавшийся с ружьем, становится еще свирепее.

Одни трусы боятся головой, другие – сердцем.

... Ведь давно известно, что никто не бывает так высокомерен, как униженные, и что трусость и наглость часто уживаются в одной натуре.

Прослыть трусливой хуже, чем понести кару, выполнив обещанное, а удача сопутствует храброму.

— Допустим, докажем мы, что это не самоубийство. Выявим, как говорится, ошибки следствия. Вам-то лично зачем это нужно?

— Это не мне, это ему надо. Грех это. Самоубийство — страшный грех. Если человека убили — мученик. И отношение к Есенину другое. Самоубийца — трус. Есенин трусом никогда не был.