суд, судьи

Как же мне вас судить теперь? Ежели судить вас по законам, так законов у нас много... И законы все строгие. Так вот, друзья любезные, как хотите: судить ли мне вас по законам, или по душе, как мне бог на сердце положит?

Чем дольше человек мертв, тем больше склонны мы искажать его сильные и слабые стороны: он не откликается, а потому судим мы смело.

Он считал, что право на его стороне: несокрушимый довод — право!

Но да позволено нам будет спросить: существует ли на свете такой судья, у которого нет сына или хотя бы какого-нибудь родственника, которого надо протолкнуть, помочь ему выбиться в люди?

— Просто скажите, что ирландец виновен. Такие, как он, все равно долго не живут.

— Потому что такие, как вы, не даете!

Как бы безвестен я ни был, мне доверен закон. В своих руках я держу весы жизни, у меня нет права на ошибку.

Идет девица ль под венец, сказал ли истину мудрец?

Созрел на поле огурец...

Мы мудреца — тем огурцом, девицу — в интерес лицом,

Греху начало, истине конец.

Ах, согрешил неплохо ты и небольшие хлопоты -

Создать себе хозяйственный уют.

Ведь ротозеи там и тут, глазеют, ходят и снуют,

Созреют, в наши руки попадут.

Да, грех виновен только в том, что называем мы грехом.

Так нет греха на нем — и наплевать.

И, чтоб не горевать потом, пора делиться опытом,

Тому, кто хочет всем повелевать.

И, значит, надо поле поливать...

— Ты пытался достигнуть моего положения, не развиваясь, а лишь используя чужую мощь. Ты не достиг бы этого, даже избавься от семи смертных грехов человека.

— Кто ты? Почему встал у меня на пути? Отвечай!

— Иногда меня называют Миром, иногда Вселенной, иногда Богом, иногда Истиной. Я это Всё! И Я это Они! А ещё я это ты, Истина воздаёт должным отчаянием за гордыню. Ты понесёшь заслуженное наказание за свою гордыню, пришёл твой черёд. Это и есть Суд Истины.

— Я не хочу возвращаться туда! Нет! Умоляю! Только не снова в эти цепи...

— Удел тщеславных — отчаяние. Это конец, к которому ты всегда стремился.

Я убивал людей, много людей, но они все были плохими.

Свидание с судьей помогло ему установить две вещи: во-первых, что его клиент — подставное лицо и что действительно процесс сводится к склоке между ворами; и во-вторых, что у него нет никакой гарантии в любой момент не быть выкинутым за борт.

Помнится, какие у меня самого были угрызения совести, после того, как я закончил колледж. Голова моя была полна красивыми афоризмами старого профессора этики. И вот меня взяли в юридический отдел Нью — Йоркской гудзоновской железной дороги. Мы разбирали тяжбу о возмещении убытков, и старый Генри Корбин, главный юрисконсульт этой дороги, передал дело мне, а потом вынул из своего стола отпечатанный на машинке список членов Верховного суда штата. «Некоторые имена, — сказал он, — помечены красным карандашом — можете направить дело к любому из них: это наши люди». Подумайте только! А я был невинен как свежевылупившийся цыпленок.