смертность

Рыбу очень просто убить,

Лишив того, без чего она не может.

Люди смертны. По крайней мере пока они остаются людьми.

Поглядишь, как несметно

разрастается зло —

слава богу, мы смертны,

не увидим всего.

Поглядишь, как несмелы

табуны васильков —

слава богу, мы смертны,

не испортим всего.

Все не могут жить вечно, их некуда будет деть. Почему есть временные зоны? Почему есть налоги? Почему цены вырастают в один и тот же день? Стоимость жизни растёт, чтобы люди продолжали умирать.

— Хочу кое в чём признаться… Я умираю. Об этом стало известно задолго до моего приезда в Форкс.

Эдвард явно ждал продолжения, а на его лице поочередно отражались недоверие, смущение и… ужас. Он открыл рот, но произнести так ничего и не решился.

— Болезнь неизлечима, — ответила на немой вопрос я.

Потемневшие глаза изучали моё лицо, отчаянно стараясь найти хоть что то, указывающее на то, что я лгу или неудачно шучу.

— А Чарли знает?

— Конечно. Просто мы стараемся об этом не думать…

Рот Эдварда снова безвольно приоткрылся, но он тут же взял себя в руки. Его лицо превратилось в маску.

— И что это за болезнь?

Я наблюдала за ним с благоговейным страхом. Если сказать, что это рак, он не остановится, пока не найдет лекарство. И найдет наверняка.

— Она называется… смертность, — наконец ответила я.

Люди порознь смертны, в совокупности — вечны.

Несмотря на то, что у нас спирта выпивалось в общем меньше, чем за границей, однако, смертность от алкоголизма у нас в несколько раз превышала смертность от алкоголизма за границей. Пьянство разрушало у нас благосостояние рабочей и крестьянской семьи, разоряло их хозяйство. «Ныне натощак, завтра натощак — глядишь, и корову со двора тащат», «водку пить — под оконьем бродить» — говорят народные пословицы. Много бессильных и горьких женских и детских слез проливалось ежедневно по лицу нашей страны. Несчастия и болезни, людское горе и смятение в народной жизни несла с собою водка. Ни одно темное дело не обходилось без ее участия.

— В этом возрасте я вдруг осознал, что тоже умру, — говорит генерал. — Это было время первых ночных поллюций.

— Бессмертие уходит вместе с невинностью, — аптекарь вновь переводит указку с плаката Подросток на плакат Ребенок. — Дети не верят в то, что умрут.

Она казалась мне жуткой ошибкой. Уродливой, грубой, необязательной, не имеющей права на существование. Её не должно было быть. Но она была. Рано или поздно смерть пожирает всё на свете. Когда-нибудь сожрёт и меня.

— Видите тот угол? Я пытаюсь вспомнить, что там было раньше. А вы помните?

— Нет.

— Наверное, так и бывает. Мы быстро забываем то, что видели. А может, мы вообще не замечали, что там было. Когда дом исчезает за один день, кажется, что его и вовсе не было. Прямо как с людьми, когда они умирают.