смерть

— Чем кончится сраженье, как считаешь?

— А чем кончится бубонная чума?

Конечно, смертью. Пусть возьмет зараза

Распутную египетскую тварь!

В разгаре битвы, в миг, когда успех

И пораженье станут близнецами!

Примириться с потерей «закрыть вопрос», если это вообще осуществимо, возможно либо в загробной жизни, либо лишь тем, кто остался в живых. В конце концов, книгу моей жизни закроют живые, а не я. Мы передаём послелюдям призрачных себя и уверяем им то, что выучили, прожили, узнали. Что ещё мы можем дать любимым после себя, как не фотографии тех, кем были в детстве, когда нам ещё только предстояло стать отцами, которых они знали. Я хочу, чтобы те, кто переживет меня продлили мою жизнь, а не просто помнили её.

— Хочешь убить меня, Крис?

— Нет. Но я больше не хочу тебя спасать. Не знаю, достойна ли ты спасения.

Человек смертен. Но памятники могут стоять вечно.

Не огорчайся, потому что когда ты ляжешь в землю и замолчишь, ты будешь напоминать собой время.

— Я бы никогда не убил жену. Но и мешать её смерти я бы не стал.

— Ты уверен, что ты её любил?

— Я до сих пор её люблю. И даже оплакиваю.

Раньше я допускал, что смерть может быть ярче жизни, но будь так, я бы её запомнил.

Злиться на Ротгера было ещё глупей, чем с ним спорить. Адмирал жил, сражаясь и танцуя, любовь для него была такой же нелепицей, как и смерть. Он в них просто не верил.