преступники и преступность

— Что-то я никак в толк не возьму, зачем вам преступник, — сказал Том.

— На Земле преступник играет чрезвычайно важную роль в жизни общества, — объяснил мэр. — На этом все книги сходятся. Преступник не менее важен, чем, к примеру, почтальон. Или, скажем, начальник полиции. Только разница в том, что действия преступника должны быть антисоциальны. Он должен действовать во вред обществу, понимаешь, Том? А если у нас никто не будет действовать во вред обществу, как мы можем заставить кого-нибудь действовать на его пользу? Тогда все это будет ни к чему.

Том покачал головой.

— Все равно не понимаю, зачем это нужно.

— Не упрямься, Том. Мы должны все устроить на земной манер. Взять хотя бы эти мощеные дороги. Во всех книгах про них написано. И про церкви, и про тюрьмы. И во всех книгах написано про преступников.

— А я не стану этого делать, — сказал Том.

— Встань же ты на мое место! — взмолился мэр. — Появляется инспектор и встречает Билли Маляра, нашего начальника полиции. Инспектор хочет видеть тюрьму. Он спрашивает: «Ни одного заключенного?» А я отвечаю: «Конечно, ни одного. У нас здесь преступлений не бывает». «Не бывает преступлений? — говорит он. — Но во всех колониях Земли всегда совершаются преступления. Вам же это хорошо известно». «Нам это не известно, — отвечаю я. — Мы даже понятия не имели о том, что значит это слово, пока на прошлой неделе не поглядели в словарь». «Так зачем же вы построили тюрьму? — спросит он меня. — Для чего у вас существует начальник полиции?»

Мэр умолк и перевел дыхание.

— Ну, ты видишь? Все пойдет прахом. Инспектор сразу поймет, что мы уже не настоящие земляне. Что все это для отвода глаз. Что мы чуждый элемент!

— Что вы знаете о крокодилах, Бонд?

— Я всегда старался держаться от них подальше.

— Симпатичные маленькие кусаки, не правда ли? Я не думаю, что эти потенциальные чемоданы — сироты. О, нет! У нас несколько мам и пап тоже есть. Вообще-то, их несколько тысяч. Это моя любимая часть: время кормёжки.

— Я подозреваю, это кульминационный момент экскурсии.

— Некоторые их этих малышей доживают до 200 лет. Посмотрите туда. Это аллигатор. Всегда можно узнать по его круглому носу. Это старик Альберт. Он крокодил. Я был неосторожен с ним в прошлом, и он оттяпал мне всю руку.

— Хорошая работа, Альберт!

Когда человек хотя бы раз видит черную изнанку общества, он больше никогда не обернется к ней спиной. Не притворится, что ее не существует, кто бы ни приказывал ему обернуться. Мы делаем это не потому, что это дозволено, мы делаем потому, что должны. Мы делаем это потому, что вынуждены.

Преступность — это нормальная реакция нормальных людей на ненормальные условия жизни.

Думается, люди очень часто будут совершать ещё более страшные жестокости и скоро останутся только воины да разбойники. Я даю им совет: «Тот, кто идёт на лютое дело, должен представить себе, что уже его сделал, должен видеть будущее необратимым, подобно прошлому».

Обычно преступники находятся по одну сторону от тюремных решеток.

Свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как... ну, как движение аэро и его скорость: скорость аэро=0, и он не движется; свобода человека=0, и он не совершает преступлений. Это ясно. Единственное средство избавить человека от преступлений — это избавить его от свободы.

Мацухиро Ватанабе «Птица» скрывался несколько лет, как военный преступник, пока США не амнистировали его в стремлении примириться с Японией.

После нескольких лет посттравматического стресса, Луи сдержал своё обещание служить Господу. Движимый своей верой Луи понял, что путь к спасению лежит не через месть, а через прощение. Он вернулся в Японию, где разыскал своих прежних тюремщиков и примирился с ними. Лишь «Птица» отказался с ним встретиться.

Мечта Луи, наконец сбылась, и он снова бежал на Олимпиаде. В возрасте восьмидесяти лет. В Японии.

Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит.