– Что изучаешь?
– Путеводитель.
– Да?
– Угу.
– Токио... Москва...
– Угу.
– Гоа...
– Хочешь знать, что у всех у них общего?
– Ага.
– В них нет экстрадиции.
– Что изучаешь?
– Путеводитель.
– Да?
– Угу.
– Токио... Москва...
– Угу.
– Гоа...
– Хочешь знать, что у всех у них общего?
– Ага.
– В них нет экстрадиции.
С того момента, когда по слабохарактерности преступник прибегает к помощи философской доктрины, с того момента, когда преступление само себя обосновывает, оно, пользуясь всевозможными силлогизмами, разрастается так же, как сама мысль. Раньше злодеяние было одиноким, словно крик, а теперь оно столь же универсально, как наука. Еще вчера преследуемое по суду, сегодня преступление стало законом.
Надо бороться с условиями, которые вызывают преступления, активнее, чем с самим преступником.
— Когда я занимался тюрьмами, я видел самых отъявленных преступников страны. Но ваши девочки — это совершенно другая лига.
— Это самые сливки, что еще сказать.
Что, собственно, значит «бороться с преступностью»? Следует ли встать на сторону закона, когда женщина ворует еду в магазине, чтобы накормить детей, или надо сражаться с теми, кто в полном соответствии с законом, обрёк её на нищету?