обжорство

Я целыми днями лежу на боку,

Съедаю в минуту по окороку,

Пятнадцать батонов, пятьдесят куличей

И сотню зажаренных толстых грачей,

Селедку под шубой, картошку с ботвой,

Засаленный город, сегодня я твой!

К друзьям поднимаюсь — ступеньки трещат.

Мне все очень рады и все мне кричат:

Эй, толстый!

Во время удобное и неудобное

Я ем и съедобное и несъедобное.

Я съел свиноматку и свинопапку

И даже свою меховую шапку.

Свой кожаный плащ и свои ботинки,

Бабули моей граммофонные пластинки.

И теперь в животе звучит что-то такое:

«Сердце, тебе не хочется покоя».

Лай-ла-ла-ла!

Во сне даже ем я и ем на ходу.

Я ел так и в школе и в детском саду.

И не расстаюсь я с пирожным и кексом

Даже когда занимаюсь сексом.

На верхних уровнях можно есть, что хочешь, но ничего хорошего не ждешь... И мысли лезут в голову...

У меня, например, на работе коллектив спортивный и, если честно, когда у них какая-нибудь движуха, они меня никуда не зовут. И даже если я скажу, что я «Веселая пушинка» или «Фея-похудея», это нифига не изменит. Так что, давайте назовемся «Толстяки» и начнем уже что-то делать.

— Смотри, вот эта запеканка — это ты: эт ты с мамой, эт ты с коллегами, эт ты пьяная у меня на ковер струганула, эта ты с парнем. А вот тут — твои отношения с отцом.

— И что?

— Пустота у тебя вот тут.

— Нет у меня никакой пустоты. Мы просто с детства не контачим.

— Так я про это и говорю. У тебя из-за этого все проблемы. Ты и заедаешь из-за этого, и хочешь что бы тебя все любили. Ты же не знаешь, любит он тебя или нет. Чтобы эту пустоту заполнить ты кусочек с парнем со своим размазываешь — чтобы и туда и сюда было. Короче нормальные отношения на этом не построить, тебе надо с пустотой вопрос решить, тогда с парнем кусок целее будет, и нормальный мужик тут появится. Который запеканку бомбическую делает.

Весь мир стремится заработать побольше, а потом сесть и жрать, жрать, жрать... Желательно — всякие диковинки.

— Ты съела целый пирог с сыром?

— А потом я подумала: «Какого черта?». И поэтому я прикончила холодную ветчину, которая оставалась в холодильнике. А потом я разогрела рис с курицей.

— Господи! Ты хоть мебель оставила в квартире?

Дошли мы до четвертого мытарства — чревоугодия, и тотчас выбежали навстречу нам злые духи. Лица их были похожи на лица сластолюбивых обжор и мерзких пьяниц...

Август Глуп, Август Глуп!

Как невоспитан он и туп!

Большой и круглый, как арбуз

Толстопузый карапуз!

Толстяк! Пришла пора тебе

Прокатиться по трубе!

Не бойтесь, дети, этих труб

Не пострадает Август Глуп!

Но что ж тогда случится с ним?

Вернется он совсем другим!