Спокойной ночи, моя любимая,
Я тебя люблю, знай.
Пусть жизнь твоя будет счастливой,
Моя любимая, засыпай, засыпай.
Спокойной ночи, моя любимая,
Я тебя люблю, знай.
Пусть жизнь твоя будет счастливой,
Моя любимая, засыпай, засыпай.
Вообще же он умел терпеливо переносить превратности судьбы: за плечами сорок лет беспокойной жизни и переменчивой жизни. Ситуации вроде этой были не в новинку. Он жил в Париже несколько лет, страдал бессонницей и ночами часто бродил по городу — поневоле приходилось видеть всякое.
There’s always a little bit of dawn on the other side of night
And the pleasure we feel coming on, is just pain deep inside
It’s a double edged razor, when the two worlds collide.
Уже стемнело. Точнее, свечерело. Потому что стемнеть может в деревне, в лесу, в поле, а в городе, к сожалению, ночь светлее дня.
По утрам ведь жизнь всегда кажется невыносимой. Ночью ты готов свернуть горы, а с рассветом хочешь слиться с пылью.
Мы в ритме едином слились и всю ночь в унисон,
Исполняли экстазный свой танец «Вальс Бостон».
День утомленный лег и размяк
в душных кирпичных гнездах.
А вечер поспешно напяливал фрак,
черный,
в серебряных звездах.
Ишь, разошелся,
темнеет
и ну...
зовет черноокую ночку.
Тоже пижон,
а такую луну
забыл разорвать на сорочку...
А ночь отдавалась...
расстегивал медленно
бледный рассвет.
Когда же, нежно обласкав,
он обнажил ее жестоко,
она лежала в облаках
губами алыми к востоку.
Ночь темна.
Луна.
Она, конечно, не одна.
И я совсем не одинок,
вот-вот — и прозвенит звонок.
Услышу в дверь условный стук,
вскочу, схвачу пожатье рук,
надену плащ,
и мы уйдем
почти
под проливным дождем.
Уйдем,
и, надо полагать,
идем кого-то низвергать.
Вечерний город никогда
безлюдным не бывает,
прохожих шумная орда
качается в трамвае;
один выходит пассажир
и смотрит, как над крышей
луну съедают, словно сыр,
космические мыши,
на то, как сцеживает сок
светящийся и колкий
фонарь, похожий на сосок
кормящей комсомолки;
но вскоре лирика ему,
увы, надоедает,
он входит в реку, как во тьму,
и тонет, исчезает.
Многие цветы ночью закрываются и умаляют свое душистое дыхание, другие цветы цветут только ночью, радуясь передвижению света в тьму, ландыш дышит во тьме сильнее своим страстным запахом, и хороша ночная фиалка, и упоительно дышит ночью табак своими белыми расцветами.