наказание

— Ночевать ты будешь в этом помещении.

— Здесь? С живыми книгами! Почему?

— В наказание. Ты хотел сожрать одну из них.

— Но я едва не умер от голода и жажды! Потому что ты бросил меня одного.

— Это не повод поедать моих подданных. Даже мысленно!

Страх — хуже наказания. В наказании есть нечто определенное. Велико ли оно или мало, все лучше чем неопределенность, чем нескончаемый ужас ожидания.

Ощущение полной безысходности предстоящего наказания давило на мозги сильнее любых опасностей.

И не дай Бог, Серёжа! Не дай Бог! Ты слышишь меня? Я не знаю, что я с вами сделаю! И если я говорю – «не знаю», то это значит, что я прекрасно знаю даже как это будет выглядеть!

Ее наказание станет моим искуплением.

Чтобы покарать меня за отвращение к авторитетам, судьба сделала авторитетом меня самого.

Сначала ребенок боится наказания, затем он идентифицируется с наказующим авторитетным лицом. Тогда отец и мать могут утратить свое значение для ребенка: в своем внутреннем мире он создал их некое подобие.

Добрые дела всегда наказуемы. А дела настолько добрые, как попытка спасти невинную жизнь, наказуемы вдвойне. И от спасенных потом невообразимо тяжело избавиться.

Преступник признается, чтобы избежать лишних проблем, и иногда это действительно удается, но не задаром, и цена — смерть на виселице, если он солжет. Ты солгал судье, солгал королю, солгал обществу и всему миру, поэтому энергичный мистер Трупер встретит тебя на эшафоте, пожмет руку, чтобы показать, что ничего лично против тебя не имеет, а затем нажмет на рычаг, и ты покинешь мир, который предал, и зависнешь, не коснувшись земли.

— Он получит выговор.

— Справедливо. Пусть оштрафуют. [выстрел] Или пристрелят, тоже вариант.