личность

То, к чему мы должны прийти в конце концов, — это свобода каждой человеческой личности.

Не могу поверить что Снафл стал таким злым, только потому, что поумнел. Поэтому я — троечница.

Моя подлинная сущность есть «осознание». Другими словами, это я искажаюсь или увеличиваюсь. Я не есть продукт этих процессов; я есть сам процесс. Так, если я осознаю, что исказил свое осознание, то я уже наполовину восстановил его; когда я осознаю, что могу усилить свое осознание, я именно это и делаю. Легко упустить из виду важность этой идентичности для нашей жизни и нашего осознания. Мы, представители западной культуры, настолько свыклись с объективным взглядом на мир, что постоянно пытаемся превратить собственное бытие в объект. И находим подходящие для этих усилий объекты. Таким объектом является личность. Личность состоит из всех действительно объективных аспектов нашего бытия. Она включает наш образ тела, наши идеи относительно своего характера, наши предположения о том, как нас воспринимают окружающие, и нашу личную историю. Так понятие «личность» является абстракцией, перцептивным и понятийным объектом. Это не то, кто я есть; это, скорее, то, чем я был и что я сделал. Личность является продуктом деятельности Я. Это сброшенная кожа, внешне наблюдаемый аспект того, что уже изменилось и является абсолютно чистым и абсолютно субъективным процессом.

Я — это пространство между тем, кем ты уже не являешься и тем, кем ты ещё не стал.

Меня тянет к тебе по той же причине, по которой я не могу быть с тобой. Тебя не изменить и для меня это не проблема, но это означает, что у меня будут проблемы с собой. Я знаю, что нет идеальной версии меня. Я знаю, что буду объединять вид за видом, но никогда не стану полноценной. Но я знаю как бы сложилось у нас — я потеряю часть себя и сану частью тебя, потому что странным образом ты лучше справляешься с моей работой даже не стараясь. Твоя и больше ничья Юнити.

Мы сами выбираем, кем нам быть. Каждый раз, каждый день. Я поняла это давным-давно.

— Я в шоке. Как ему это удаётся? Пап, ты же всю жизнь его знаешь? Как ты можешь ему проигрывать?

— Его эмоции противоречат его действиям. Я не знаю как он это делает, но у меня не получается разработать тактику игры против него.

Этого понимания трудно достичь, потому что почти всегда нас учат по-другому осознавать себя. Нас учат воспринимать свою личность через образование, отношения с окружающими, профессию, список наших достижений, через объективные вещи. Таким образом мы можем надеяться стать кем-то или достичь чего-то. Но иногда случаются сильные поворотные переживания, когда, наконец, мы освобождаемся от всех этих объективаций и открываем свободу, которая является нашей глубочайшей природой. Тогда мы чувствуем, как можно по-настоящему быть живым; тогда мы ощущаем различные возможности, которые были открыты перед нами, но которыми мы не решались до этого воспользоваться. Тогда биение жизни становится мощным и сильным.

Если много беспокоиться, как выглядишь в чужих глазах, можно совсем позабыть, кто ты есть.

Вот я — человек, не пригодный к тяжелому физическому труду, и забывать о том не намерен.

В самом деле, он был здесь, потому что преодолел огромный раскол своей личной идентичности. С одной стороны, он был прикован к вещности, к атрибутам и достижениям. Он предавался на волю случая и неустанно пытался выстроить безопасное убежище из песка своих действий и их результатов. Оно казалось прочным, потому что покоилось на том, что видимо, осязаемо и сообщаемо. Но личность, основанная на объективации, на самом деле наиболее уязвима; однако именно эту модель личности Лоренс, как и большинство из нас, усвоил с раннего детства. С другой стороны этого огромного водораздела Лоренс открыл возможность подлинной свободы, свободы выражать свое бытие в любой момент, не волоча за собой тяжелый, неподвижный панцирь прошлого. Зная, кто мы, мы не нуждаемся в том, чтобы увидеть себя, потому что мы и есть сам процесс видения; мы не полагаемся на то, что сделали, потому что знаем, что были этим действием, но больше не являемся им. Это личность, которая подлинна в самом глубоком смысле. И, как еще обнаружил Лоренс, она снижает нашу уязвимость перед превратностями успеха и неудач, одобрения и неодобрения.