грусть

Мало кому суждено — любить грустную осень!

Oh, mammy... Oh, mammy, mammy blue...

Oh, mammy blue...

Oh, mammy... Oh, mammy, mammy blue...

Oh, mammy blue...

I may be your forgotten son

who wandered off at twenty-one.

It's sad to find myself at home

without you.

If I could only hold your hand

and say I'm sorry, yes I am,

I'm sure you'll really understand,

oh, mammy.

Я ощущаю себя иной. Будто я в другом агрегатном состоянии. Они — вода, а я — кубик льда. Самый одинокий человек на свете.

Когда людям грустно, они смотрят в небо. А потом по их лицу струятся слезы.

Разумеется, я так не сделаю. Я не должна. Несмотря на сказочный снегопад, мы не в Нарнии. Мы в Лондоне, и это реальная жизнь, а не сказка. А в реальной жизни разбитые сердца непостижимым образом продолжают биться.

Не огорчайтесь моей весёлости, часто я стараюсь заглушить ею глубокое огорчение.

Умышленно стараться не думать о ком-то — вовсе не то же самое, что о нем забыть.

Она уже много раз испытывала эту грусть, хроническую печаль воскресного вечера, когда супружеские пары устают от баскетбола, тенниса, прогулок по пляжу или пинания мяча, чувствуют тяжесть наваливающегося вечера, когда вместо игры придется проводить время при электричестве, с капризными детьми, остатками еды, полупрочитанными газетами с их утомительными чудесами и ужасами. В такие вечера брак закрывается, как цветок после заката, и остаток воскресенья становится, как замызганное окно, из которого виден понедельник и вся томительная неделя, когда людям снова придется превратиться в брокеров, дантистов, инженеров, матерей и домашних хозяек, во взрослых — не гостей в этом мире, а его хозяев, несущих надоевший груз обязанностей.

Ничего страшного, если ты грустишь. Но если позволишь грусти распространить влияние на всю твою жизнь, никакой жизни не будет.

На голове мужчина носил белую лобную ленту с плывущими облаками. Кожа его была светлая, лицо благородное и утонченное, будто выточенное из лощеного нефрита; глаза лучились светом, словно созданные из цветного стекла, поэтому взгляд его казался отстраненным от всех сует. Мужчина этот был соткан из снега и льда, выражение его лица всегда оставалось холодным и бесстрастным, не изменившись ни на йоту даже при виде нелепого вида Вэй У Сяня.

Ни единой пылинки, ни даже слегка смятого местечка ни нашлось в его облике. С головы до пят он был безукоризнен. И все же, в голове Вэй У Сяня красным светом вспыхнули два слова.

Траурные одежды!

Траурные одежды, что же еще. Все заклинатели наперебой расхвалили одеяния Ордена Гу Су Лань, как одни из самых изысканных, а самого Лань Ван Цзи, как одного из самых невыразимо прекрасных людей, кои рождаются раз в сто лет. Но ничто не могло стереть с его лица печальное выражение, будто бы его любовь давно умерла.