Во все тяжкие (Breaking Bad)

Боже! Вы двое... Если у меня будут анальные полипы, я знаю, в честь кого их назвать.

Ты знаешь, как они обычно говорят: «Приятно было пообщаться»? Так вот не было.

О Боже... Я столько лгу, что начинаю путаться в своей лжи.

— Господа, мы хотим обсудить незаконное преследование моего клиента. Мистер Эрмантраут стал объектом жестокой, безжалостной и несанкционированной слежки ОБН. Все мы знаем, что вы круглые сутки пасёте моего клиента. Бедняга и пары минут не может погулять с любимой внучкой, чтобы вы не затрясли кусты, подглядывая из своих биноклей. И это его беспокоит. И ему уже стало хуже в физическом и психическом планах.

— А по мне, здоров как бык.

— Ну, не все раны видны снаружи.

— Ну такой... Как называется? Зелёный?

— Цвета шалфея.

— Цвета шалфея? Ты, что, ***ь, в мебельном работаешь? Боже!

— Цвет шалфея — так его называют. Я не виноват, что ты, тупица, знаешь только слово зеленый.

— ***сырный. Такое слово я знаю, как тебе?

— Это какой химический элемент?

— Проволока?!

А может всё делать только по одному разу? Выкурить всего одну сигарету, заняться с тобой сексом всего один раз, увидеть всего один закат, или прожить всего один день…

Нельзя жить прошлым! Нельзя. И мы тоже не будем... Мы всё забудем и оставим позади, потому что иначе людям нельзя. Надо жить и... и не оглядываться. Надо жить.

Нельзя пускать на самотёк, надо жить на своих условиях. Я жил с этим раком почти год. Сначала думал: всё, смерть. Так все говорили. Но знаешь, любая жизнь кончается смертью. Но до тех пор кто главный? Я. Вот так и живу.

Кто-то должен защитить эту семью от человека, который защищает эту семью.