Чернобыль: Зона отчуждения

— Закрыто?

— Нет, открыто. Я просто подергал, думаю: ну нах*й, ясен пень, закрыто.

Нет такой цены, которую нельзя заплатить, чтобы спасти хорошего человека.

— Хлопцы думают, шо я гей.

— Почему?

— Ну... потому шо я правда гей.

— Ты что, не видишь, что ли, что всё, никаких рамок нет? А я всю жизнь в этих рамках жил. Октябрята, пионеры, комсомол... Туда не пойди, этого не скажи, этого не сделай... Да всё, Гошан, теперь мы можем делать просто всё, что хотим! Йу-хууу!

— Мы и умереть можем.

— И чё? Пятьдесят шестой год, ты чё, не врубаешься? Перемещения во времени возможны, Гошан! Вселенная устроена хрен пойми как, за нами гонится герой Советского Союза Сергей Костенко, хахаха. Да всё уже настолько хреново, что круто!

— И что ты собираешься делать такого, чего не мог сделать раньше?

— Всё! Я теперь всё могу, Гошан.

Ты что, да у меня на эту Аню вообще под гимн не встанет.

И что я им скажу? «Здравствуйте, я ваша будущая дочь»?

— ААААА!!!

— Леш, ты совсем идиот, что ли? У меня чуть сердце из груди не выскочило.

— Откуда, откуда?

— Быстрее, жми, отстаем!

— Все, что могу, Лёха.

— Да быстрее!!!

— Да уйди ты, я в пол давлю. Это «Волга», а не «Феррари»!

— Блин, моя машина станет очень радиоктивной. Ее придется продавать, когда мы вернемся.

— Если, Гошанчик.

— Что «если»?

— Если вернёмся.

– А если бы на месте этого подкастера оказалась вдруг я? Ты бы стал меня искать?

– Ну если бы ты восемь лямов у меня сперла, я б тебя из-под земли достал.

– А так, просто?