— Задова не берём, опять он всю водку, что не выпьет, то в раковину выльет, а с утра опохмелится только авиационным спиртом останется...
— Из той канистры, что у Задова хранится?!
— А я согласен!
— Задова не берём, опять он всю водку, что не выпьет, то в раковину выльет, а с утра опохмелится только авиационным спиртом останется...
— Из той канистры, что у Задова хранится?!
— А я согласен!
— А вас в таком состоянии никто не удержит. Попрошу не тыкать. Мы слава богу, не холопы с вами и на одном поле не сидели. На разных преимущественно, богу слава.
— Хорошо. Как Вы, сударыня такая вот, меня не остановили? Мужа вашего, родного?
— Я бы на вашем месте, начала готовиться к встрече с императором. Тем более, всё что вы ему наобещали, я предусмотрительно записала. Индусские слоны-инохолцы, безделица сущая. Цирк карликов-уродов, катание на гигантских золотых черепахах и концерт художественной самодеятельности, итальянских теноров.
— Всё!... Кандалы... Сибирь... Чаадаев! Кто? Кто меня-я за язык тянул?!
Ах, у тебя такие красивые глаза. Красивые волосы, два. Красивая грудь, такая бугристая, три. Ещё два чего-то было... Не вспомню счас. Красиво у тебя много, давай выпьем на бруд, на брудур, на брудершафт. Стоя, чтоб перейти нам, так сказать, на близость всякую... Давай, давай, опа! Да, а теперь милости просим в койку! Счас выше байку расскажу, ничего рассказывать не буду, давай в койку!
Ай, блин... Ой, мама дорогая. Вот когда Маша, я тебя увидел, прямо слюни вот такие до пупища, думаю, такая вот Маша красивая. Я не думал, Маша, что ты такая дура. Маша, ты меня не зли, не зли меня, Маша. Ты что думаешь, если я на тебя залазю, я что обезьяна, что ли? По деревьям буду лазить, не зли меня Маша.
— Сударыня, [мат], а что мы так с утра сидим, молчим? Мы вчера немного повздорили? А?
— А вы, что же любезный, Василий Петрович, ничего из вчерашнего, так и не помните? Меньше пить надо!
— Пробовали-с мы, не пошло-с.
— Так я вам напомню. Вы вчера не просто напились, а нарезались до свинского, [вылизывает тарелку] примерно такого состояния. Да ещё на приёме у Его Императорского Величества.
— Ой... Кто я?! Ну, я надеюсь царь-батюшка ничего не заметил? А?
— А вас, милейший, трудно было не заметить. Особенно когда вы голым по дворцу скакали...
— Представляю, как красиво было зрителям... Но ничего там особенного не было? Всё-таки я здеся, а не в тюрьме? Ой, избави Господи...
— Ничего страшного, если бы вы перед самым уходом, не объявили громогласно, на весь дворец, что приглашаете Его Императорское Величество к себе домой, в усадьбу, на празднование Образцово — показательного Русского Нового Года. Слово с царя взяли прибыть...
— Хто хря?! [водка не в то горло попала] Куда мы его приглашаем? Что же ты, жена моя! Хозяйка моих конюшен, меня не удержала?
— Я вам расскажу, как мамонтов клонировал.
— Вы клонировали мамонта?
— Да! Дело-то известное было, во всех новостях передавали. Известный клонировальщик мамонтов, вот. Степь ледяная, тайга, без женского тепла — то скучаешь, вот идёшь тут, грустишь, вдруг, бах. Мамонт идёт, волосатый такой, вымя такое по земле волокается, ну ты его сзади лыжей-то, хрясь вот по глазам. не любит он когда его по глазам бьют. И сзади-то пристраиваешься, за рога его держишь и клонируешь. Он визжит, вырывается, мамонт всё — таки, а ты его клонируешь, да. Так что, прошу, присаживайтесь.