Прокурор

— Доктор Венкман, скажите пожалуйста суду, зачем вам и вашим подельникам понадобилось копать такую большую яму в самом центре Первой Авеню?

— Там столько ям... и мы думали, что нашу никто не заметит.

Иностранцам я верю мало, от силы наполовину, особенно если источники их существования мне неизвестны. Русским я верю еще меньше.

— Этот… потерпевший… открыл дверь, а Валико джан… подсудимый… сказал: «Здравствуй, дорогой». А потерпевший сказал: «Извините, я туалет хочу…» А она… выскочился на улицу и кричала «милиция, милиция…». А я сказал: «Валик-джан, пошли домой»… и пошли...

— Значит, вы утверждаете, что подсудимый не наносил побоев потерпевшему?

— Конечно, не наносил! Он пошёл туалет, а Валик-джан не смог дверь сломать…

— Значит, дверь он ломал?

— Зачем ломал?

— Ну Вы же сами сказали.

— Слушай, я русский язык не хорошо знаю... Он постучил дверь и сказал — тоже хочет… Такие вопросы задаёте, что неудобно отвечать… даже...

— Вы говорите, что подсудимый не был знаком с потерпевшим. Зачем же он к нему пришел?

— Мы ему покрышки принесли, его резины совсем лысые. Эти «Жигули»... Чем думают, я не знаю? Под ногами крутятся, крутятся...

Любовь — широкое поле, именно поэтому на нём нужно найти надёжную тропинку.

— Ага!..

— Я протестую против выражения — «Ага»! Оно содержит неприличный намёк.

Истина рождается не только в спорах, но и познаётся опытом жизни.

— Женщина, остановитесь. Да, вы. Я извиняюсь...

— Шо, уже?

— Остановитесь, я вас прошу. Ты проститутка?

— Нет, я Клара Цеткин. Ой, а как же вы догадалися?