Нико

— Брат, и что же ты намерен делать?

— Не знаю. Может, вернёмся в Паргу, Нико? Что скажешь? Ты, отец и моя любимая.

— Мы-то всегда готовы вернуться, а Хатидже Султан? Она поедет?

— Брат, я не про неё говорю.

— Но ты сказал «любимая». Появилась другая любовь?

— Её зовут Нигяр. Её золотые руки исцелили меня. Я обрёл жизнь в её объятиях и нашёл утраченный покой.

— Тогда как же любовь к Хатидже Султан? Когда-то ради неё ты рисковал жизнью. Или это была ложь? Как ты мог предать такое чувство?

— Брат, я не предавал своей любви! Когда появилась Нигяр Калфа, моё чувство к Хатидже уже умерло. За день, за день! Умерло в тот же день, когда она сказала, что она моя Госпожа. Исчезли любовь, верность и понимание. «Ибрагим, как ты можешь от меня что-то скрывать? Служить Османскому государству — вот твой единственный долг! Это значит служить мне. Так что не забывай, потеряв меня, ты потеряешь доверие Султана.» В тот день я понял, что она моя Госпожа, а я всего лишь раб.

— Но Хатидже столько приходилось рисковать ради тебя! Ты несправедлив. Она тебя любит.

— Ага, любит, как же. Скажи, что это за любовь? Я тебе отвечу. Властной хозяйки к своему ничтожному рабу! Я молчал! Молчал и старался выкинуть из головы её слова. Но этого не забыть, Нико. Разве человек может забыть, что его оскорбили? А забудет, значит, нет гордости!

Есть два образа жизни: жить прекрасно или жить ради кого-то прекрасного.

Рядом с ней появились Нико и тренер Хедж, оба выглядели весьма довольными собой. Они, по-видимому, зашли в сувенирный магазинчик «Баррачины», где заменили свои грязные рваные футболки на яркие тропические.

— Нико, — сказала Рейна. — Ты выглядишь...

— Ни слова о рубашке, — предупредил он. — Ни единого слова.