Людвиг Бодмер (Рудольф)

— Ну как? — игриво спрашивает он. — Все еще стараетесь исправить этот мир?

— Я наблюдаю его.

— Ага! Видно, что философ! И что же вы находите?

— Нахожу, что за две тысячи лет христианство очень мало продвинуло человечество вперед, — отвечаю я.

– Ты изменилась, – говорю я.

– Эх ты, дуралей, просто я приняла решение.

Я смотрю на нее и словно вижу впервые: женщина, которую пожелал другой мужчина, пусть это всего-навсего распутный гробовщик, тут же становится нам дороже. Уж так водится, что на человека гораздо больше влияют относительные ценности, чем абсолютные.

Мы обязаны уважать его веру, а он наше неверие — не обязан.

Мы то и дело забываем, что живем на этой планете лишь недолгий срок. И потому страдаем совершенно ложным комплексом мировой скорби. Словно нам предстоит жить вечно.

Страдания любви нельзя победить философией — можно только с помощью другой женщины.

— Каждый неизменно находится на пути к Богу, — устав от борьбы, отвечаю я. — Весь вопрос в том, что человек под этим подразумевает.

Ты создание вольное и летящее, но ступающее уверенно там, где другие тонут и парящее там, где другие топают чугунными сапожищами, ты, запутавшаяся в паутине и изранившаяся себя о границы, которых другие даже не замечают, — зачем люди пристают к тебе? Зачем они так жадно стремятся вернуть тебя обратно в наш мир, почему не оставляют тебе твое мотыльковое бытие по ту сторону всякой причины и следствия, времени и смерти? Что это, ревность? Или полное непонимание?

— ... В одной этой пресловутой фразе «всё пойдёт по-другому» заключено универсальное оружие всех демагогов земного шара.

— Всё пойдёт по-другому!