– Что это вы здесь делаете? – поинтересовался я.
– То же, что и вы, – подслушиваю.
– С чего вы взяли? Я и не собирался подслушивать!
– Да? Зато я собирался!
– Что это вы здесь делаете? – поинтересовался я.
– То же, что и вы, – подслушиваю.
– С чего вы взяли? Я и не собирался подслушивать!
– Да? Зато я собирался!
— «Загадочная смерть англичанина в Голландии», – прочитал я.
— Они вечно так говорят, а потом выясняется, что человек просто съел испорченные рыбные консервы.
— Я просто хотел узнать, не мучает ли вас бессонница.
— И вы для этого меня разбудили? Очень по-дружески, Гастингс!
На лице ее застыла тупая, деревянная улыбка, которая так часто обезображивает людей, позирующих перед аппаратом, и заставляет меня предпочитать мгновенные снимки.
— Хорошо играть в гольф не мешает покончить с жизнью, Гастингс.
— Вы ничего не смыслите в гольфе, Пуаро!
Я решил, что если бы объектом пародии был я, то наверняка сильно обиделся бы. [...] Нужно обладать исключительным чувством юмора и великодушием, чтобы оценить такое безжалостное шаржирование.
— Пуаро, я тут подумал...
— Очень хорошее дело, занимайтесь этим почаще!
— Теперь все бросятся на поиски ЭйБиСи.
— Но кого они будут искать, Гастингс?
— Ну... Безумца.
— А как выглядит безумец?
— Теперь все бросятся на поиски ЭйБиСи.
— Но кого они будут искать, Гастингс?
— Ну... Безумца.
— А как выглядит безумец?
Ее лицо, подвижное и чувственное, нельзя было назвать особо привлекательным, но оно прекрасно подходило для подражания. Такие лица легко приобретают черты чужого характера, но своего не имеют.