Иван Бунин

Нельзя же серьезно утверждать, что красные вина по качеству превосходят французские!

Понимаешь, я не то чтобы боюсь смерти, она мне отвратительна. Я-то знаю, что после смерти ничего нет. Для кого-то может есть, а для меня — ничего. Тьма. Пустота.

— Вы водку-то пьёте?

— Вообще-то нет, но сегодня...

— Батюшки! И водку не пьёт! Положительно, мы приютили ангела.

Знаешь, за что я ненавижу больше всего большевиков? Всю эту левую шатию революционеров-новаторов… Есть в них какое-то скопчество, какая-то бесчувственность. Ты вспомни их лица. Кастраты! Переделывают жизнь те, кто ни черта в ней не смыслят, кому любить не дано. Ведь это как с женщиной, если любишь, так вот — всю, со всеми её слезами, истериками, с толстыми ляжками. А эти любят идеал, идею. Го́спода подправляют.

— Вера, напиши им, чёрт с ними, пускай приезжают.

— Хорошо, Ян! Я напишу! Ян, ты молодец! Правильно! Ты очень добрый человек!

— Ненавижу этого взбесившегося холуя!

— Кого?! Кого?!

— Кого... Гитлера, разумеется. А кому я обязан счастьем видеть эту парочку у себя в доме?