— Вы водку-то пьёте?
— Вообще-то нет, но сегодня...
— Батюшки! И водку не пьёт! Положительно, мы приютили ангела.
— Вы водку-то пьёте?
— Вообще-то нет, но сегодня...
— Батюшки! И водку не пьёт! Положительно, мы приютили ангела.
Знаешь, за что я ненавижу больше всего большевиков? Всю эту левую шатию революционеров-новаторов… Есть в них какое-то скопчество, какая-то бесчувственность. Ты вспомни их лица. Кастраты! Переделывают жизнь те, кто ни черта в ней не смыслят, кому любить не дано. Ведь это как с женщиной, если любишь, так вот — всю, со всеми её слезами, истериками, с толстыми ляжками. А эти любят идеал, идею. Го́спода подправляют.
— Если я ломаю ногу, я обращусь к моему старому другу доктору Познеру. Если у меня разбивается сердце, я обращусь к моему старому другу доктору Макаллану.
— Доктору Макаллану?
— Он имеет в виду виски.
Я сказал, извините, но мне пить нельзя.
Когда вы сказали, с селедочкой сам бог велел,
Я ответил, меня он в виду не имел.
Я вам отказал в общей сложности раз сорок пять
А вы предлагали опять и опять.
Так что же вы попрятались теперь, трусливые твари?!
Ну-ка, покажите свои мерзкие хари!
За свои слова сучары, ну-ка, отвечайте,
Хотели чтоб я выпил, падлы, нате — получайте.
– Прошу вас, будьте милосердны. Доктор Белл перенёс тяжёлое потрясение.
– Да уж, бутылок пять, не меньше, – хмыкает Сатклифф.
— Ночью я, может, и хотела в какой-то момент выйти замуж назло. А ты должна была сказать: «Эй! Что ты делаешь? Не пора ли мне вмешаться?»
— Серьезно? Я в это время себе в сумку блевала. Так что…
В прошлом году, в нашей стране, по причинам, связанным с употреблением алкоголя, почило более ста тысяч человек. Ваше здоровье!