Говард Воловиц

— Если ты хочешь попасть на программу к Уилу Уитону, просто извинись перед ним!

— Это был бы очень взрослый поступок... Но отложим эту мысль и попробуем другие идеи!

Задумайся, Леонард, мельчайшая вещь может отпугнуть женщину вроде «Эй, а эта официанточка ничего. Может уговорим её быть третьей?» или «А сколько весит твоя мама? Мне интересно на что я подписываюсь.»

— Мне попросить его занести тебе домашнее задание?!

— Мама, мне не задают домашних заданий, я взрослый мужик, кандидат технических наук, между прочим!

— Ох уж простите меня, мистер Умник! Принести леденец?

— Тащите вишневый, будьте любезны!

— Вишневые я съела, остались зеленые!

— Поберегите стены, мама, я убьюсь!

— Пенни уволилась из кафешки?

— Да.

— И что она сегодня делает?

— Без понятия. Она итак думает, что я против всей этой её затеи, так что, если я позвоню, это будет выглядеть, будто я её проверяю.

— А ты не против?

— Конечно, нет. Она отличная актриса, и я горжусь, что она решилась на это.

— Здорово!

— Купилась?! Класс! Надо позвонить ей, пока я не забыл, как я это сформулировал.

Я готов прибить своего раввина куском свинины ради неё!

— Да ладно, Шелдон. Дай бабам поболтать.

— Бабам?!

— Девчонкам? Цыпочкам? Матко-американцам?

— Нам стыдно, Раджеш.

— Давай соберемся на следующей неделе.

— Воу-воу, нам не настолько стыдно!

— Что с пальцем?

— Вообще-то у меня десять пальцев на руках и десять на ногах, если тебя интересует биография каждого, то мы тут просидим до завтра, так что проехали.

— А чего ты читаешь «Гордость и предубеждение»?

— Эми испортила для меня «В поисках утраченного ковчега». Так что я хочу испортить что-нибудь из того, что дорого ей.

— Её испорченной жизни тебе мало?