— Тебе уже доводилось встречаться с Ангелами?
— На земле, как-то раз. Но те были падальщиками, пытались выжить.
— Но это же просто статуя.
— Это статуя, пока ты смотришь на неё. Мы вытащили ее из руин Разбахара прошлого столетия. Была в частной коллекции, спящая всё это время.
— Спящий и выжидающий – не одно и то же.
— У нас две жизни: наша и с Доктором. Только наша жизнь какая-то неприглядная.
— Что будем делать?
— Выбирать.
Десять лет прошло не для тебя, не для Земли, для нас. Десять лет жизни. Жизни с тобой и без тебя.
— Ты ещё здесь? Что во фразе: «Жди в Тардис, пока я не скажу «безопасно»...» тебе непонятно?
— Да ты сегодня Гудвин, Великий и Ужасный, да?
— Плачущие Ангелы — это самая смертоносная, самая мощная, самая злобная форма жизни, когда-либо созданная эволюцией! Вот одно такое существо застряло в развалинах, и вот от меня ждут, что я полезу туда с отвёрткой и фонариком и при условии, что меня не убьёт радиацией, сам корабль не снесёт мне башку, я сделаю что-то очень умное, и это мне ещё предстоит придумать! Вот такие дела! Вот что я буду делать. Вопросы есть?
— Она твоя жена? Она ведь из твоего будущего и разговаривает с тобой так, как никто другой. Чуть ли не в каждой фразе: «Под каблук, малыш!». Она миссис Доктор из будущего, да?
— Да. Твоя правда. Сегодня я определённо не в духе.
— Нам нужна мишень!
— Но где мы её возьмём?
Доктор: Я же спец по великолепным идеям, да?
— Да.
— Но не в этот раз! [выбегает из-за Пандорики] Я мишень!
— Привет!
— Тебе не кажется, будто ты забыл что-то очень важное? Словно у тебя в голове нечто такое, что ты должен знать, но вспомнить не можешь?
— Ага.
— Это твоё «ага» лишь потому, что ты боишься мне перечить?
— Ага.
— Я люблю тебя!
— Ага... Э-э, в смысле я тоже тебя люблю, да.
Эми: Одна маленькая девочка плачет, что с того?
Доктор: Плачет тихо. В смысле, дети плачут, чтобы привлечь внимание, потому что им страшно или больно. Когда они плачут тихо, это значит, что они не могут не плакать. Все родители об этом знают.
Эми: А ты родитель?
Доктор: Сотни родителей проходят мимо неё и не спросят, в чём дело. Это значит, что все знают, почему она плачет, и говорить об этом они не хотят.
— Были времена, были годы, когда я не могла жить без тебя. Когда все ежедневные заботы бесили меня. Но с тех пор, как ты оставил нас здесь, дал нам дом, мы стали строить свою жизнь. Знаешь, я не знаю, смогу ли я жить двумя жизнями.
— Почему?
— Потому что они давят друг на друга, они давят на меня. И потому что путешествия вдруг стали казаться бегством.
— Это не так.
— Ой, да ладно! Вспомни, четыре дня в гостиной — и ты сошел с ума.
— Я не убегаю. Но это один уголок одной страны, одного континента, одной планеты, что в уголке галактики, которая уголок Вселенной, вечно растущей, расширяющейся, созидающей, разрушающей и не остающейся статичной ни на одну миллисекунду, и в ней можно много, так много увидеть, Эми! Потому что все происходит так быстро. Я не убегаю от этого. Я бегу к нему, пока оно не истлеет, не исчезнет навсегда.
— Он вмешался в свое прошлое. Это могло проделать дырy во Вселенной.
— Только он уже делал так раньше.
— И, честно говоря, Вселенная взорвалась.
Cлайд с цитатой