— Но раз ты знаешь, что есть зло, то почему не поверить в добро?
— Я вижу, что зло делает с добром.
— Но раз ты знаешь, что есть зло, то почему не поверить в добро?
— Я вижу, что зло делает с добром.
— Он в Мэне. Поехали.
— Стоп! После последнего перемещения я целую неделю на горшок не садился!
— Он, конечно, не настоящий монстр, он пока еще ребенок. Не его вина, что отец оказался оборотнем.
— Верно. Но он тоже оборотень.
— Ничего не поделаешь, придется нам приглядывать за этим. Что делать-то? В приют не подбросишь. Так могут расстроиться, когда он обернется азиатом.
— Одри, мы на минутку.
— Ладно.
— Отлично…
— Мы... нам бы как-то… убить медведя…
— Как?! Застрелить, сжечь?!
— Не знаю... И то, и другое.
— А вдруг ничего не выйдет... прикинь, тут будет носится огромный, разъяренный горящий плюшевый медведь.
— Голова не кружится? Сколько пальцев?
— Всё нормально.
— Я так, на всякий случай. Тебя что-то часто по башке лупят. Волосня, конечно, смягчает удар, но...
— Ты в порядке?
— Ты думаешь, что я о сих пор... *крутит пальцем у виска*
— Да, если ты хочешь об этом знать, конечно.
— Нет, я совершенно нормален. Но 94% психов думают, что они совершенно нормальны... таким образом, я полагаю, мы должны спросить себя, что есть «нормально».