— В следующий раз, когда мы встретимся, тебе и твоим спутникам настанет срок.
— И ты откроешь свои тайны?
— У меня нет никаких тайн.
— Так ты ничего не знаешь?
— У меня нет знания.
— В следующий раз, когда мы встретимся, тебе и твоим спутникам настанет срок.
— И ты откроешь свои тайны?
— У меня нет никаких тайн.
— Так ты ничего не знаешь?
— У меня нет знания.
— Да, вид у вас невеселый.
— Да.
— Устали?
— Пожалуй.
— От чего?
— Спутник докучный.
— Ваш оруженосец?
— Да нет...
— А кто?
— Я сам.
— Вера — это такая мука. Все равно, что любить того, кто скрыт во мраке и не являет лицо, как не кричи.
Но сейчас, рядом с вами, все это кажется мне таким не стоящим. Это все вдруг стало неважно.
— Вот вы и повеселели.
— Я запомню этот миг. Этот покой... Землянику, чашу молока. Ваши лица в вечернем свете. Спящего Микаэля, Иова с лютней. Я постараюсь запомнить нашу беседу. Я буду нести это воспоминание так бережно, будто в моих руках чаша, наполненная парным молоком. Для меня это будет знаменем и источником радости.
— Ты сожалеешь о путешествии?
— Нет, я ни о чем не сожалею. Просто устал.
— Кто ты?
— Я смерть.
— Ты пришел за мной?
— Я уже давно следую за тобой.
— Я не удивлен.
— Готов?
— Мое тело боится, а душа нет.