Смутная улыбка

Куда более разумно всё-таки наделять какими-то качествами других, чем признавать свои недостатки.

И я представила себе этот окончательный разрыв в виде письма Люку, изящного, благородного, объясняющего ему, что все кончено. Но письмо интересовало меня лишь в той мере, в какой его изящество и благородство снова приводили меня к Люку. Едва я мысленно пускала в ход это жестокое средство и порывала с Люком, как немедленно начинала думать о примирении.

Должно быть, смерть — это всего лишь голубоватый туман, нетрудное падение в провал.

.. и мы обменялись понимающими улыбками, он – как мужчина, неравнодушный к женщинам, я – как женщина, привыкшая к мужчинам, которые неравнодушны к женщинам.

Мне хотелось спрашивать у людей: «Вы влюблены?», «Что вы читаете?»

Если бы я был способен хоть на что-нибудь, я бы полюбил тебя.

Жить, в конце концов, значило устраиваться как-нибудь так, чтобы быть максимально довольным. Но и это не так легко.

Любовь — это прекрасная вещь, не такая уж необходимая, как утверждают, но для полного счастья нужно быть любимым и горячо любить самому.

В двадцать лет ещё можно позволить себе беспричинный смех.

Отчаяние — какое странное чувство; и странно, что после этого выживают.