– ... Решай! Ты отрекаешься от пчелы, я ее забираю, потом ухожу, и на этом наше общение заканчивается.
– Да…
– Да? Ты согласен?
– Да пошел ты! – договорил Макар.
– ... Решай! Ты отрекаешься от пчелы, я ее забираю, потом ухожу, и на этом наше общение заканчивается.
– Да…
– Да? Ты согласен?
– Да пошел ты! – договорил Макар.
Чем сложнее и многословнее человек объясняет что-то сам себе, тем выше вероятность, что он просто оправдывается.
– Ты мне кое-что должен, – сказала она, протягивая руку. ...
– А волшебное слово?
– Быстро!
Такого волшебного слова Макар не знал.
– А другое!
– И по-хорошему!
Ты не понимаешь, с кем имеешь дело. Я потомственный патологический гуманитарий. Я даже мотоцикл завожу словами: «мотоцикл, заведись!», а не ключом, – с гордостью сообщила Рина.
Горькая такая правдивая любовь: когда любишь человека и видишь, что он несовершенен, а все равно продолжаешь любить, потому что, потеряв это чувство, разом потеряешь все.
Когда тебе хочется кого-то ненавидеть, ты изыскиваешь любой повод. Даже самый ничтожный. Но дело тут не в поводе, а в том, что тебе хочется ненавидеть.
– Это ты виноват! – опережая его, заявила Рина.
– Почему я?
– Еще не придумала. Когда придумаю – скажу…
— Ты с ума сошла! Ты знаешь, который час?
Та посмотрела на телефон.
— Уже знаю. А что? Метро еще ходило.
— А маньяки?
— Все были заняты. Весна на носу. Работы невпроворот.