Ночь в Лиссабоне

Вы слышали притчу о раках, которых бросили в котёл с водой, чтобы сварить? Когда температура поднялась до пятидесяти градусов, они начали возмущаться, что это невыносимо, и вспоминали о чудесных мгновениях, когда было всего сорок. Когда было шестьдесят, они принялись расхваливать доброе время пятидесяти. Потом – при семидесяти градусах – вспоминали про то, как хорошо было в шестьдесят, и так далее.

... Что пустая, мрачная одержимость — это знамение нашего времени. Люди в истерии и страхе следуют любым призывам, независимо от того, кто и с какой стороны начинает их выкрикивать, лишь бы только при этом крикун обещал человеческой массе принять на себя тяжёлое бремя мысли и ответственности. Масса боится и не хочет этого бремени. Но можно поручиться, что ей не избежать ни того, ни другого.

И — странное дело — это случилось, может быть, именно потому, что я об этом думал.

В панике человеку кажется, что на него направлены все прожекторы и весь мир только тем и живет, чтобы найти его.

Я был счастлив, если называть счастьем зеркало, в котором отражается любимое лицо, чистое и прекрасное.

Потом явился Шварц, и началось апокрифическое бытие.

– Почему апокрифическое?

– Подставное, скрытое, анонимное – жить под эгидой мертвого.

Чудо, когда его переживаешь, никогда не бывает полным, только воспоминание делает его таким.