Милые кости

У него были тёмно-серые глаза. Глядя с небес, я бросалась в них очертя голову.

Её интерес выходил за пределы трогательного детского внимания, он разжигал истому, которая расцветала зеленым и желтым, превращаясь в шафрановый цветок вожделения, прорастающий нежными лепестками сквозь её неуклюжее отрочество.

Первый поцелуй — это колокольчик судьбы.

Каждый день — знак вопроса.

Время от времени я соединяла эти два слова. «Умоляю, нет» или «Нет, умоляю». Это все равно что дергать дверь, когда заело замок, или кричать «ловлю, ловлю, ловлю», когда мяч у тебя над головой летит на трибуны.

Остановить женское любопытство не под силу даже танку.

За её улыбкой скрывался какой-то душевный надлом.

Чудовищное и чудесное оказались неразделимы.

Его любовь к ней питали не застывшие картины прошлого. Эту любовь питало все — ее сломленный дух, ее бегство, ее возвращение, ее близость к нему в этой больничной палате, до восхода солнца, до приходы врачей. Он любил ее за то, что мог осторожно гладить ее волосы и безрассудно бросаться в глаза-океаны.

— Полной уверенности не бывает...

Жестокая фраза, способная обескровить надежду.