Луна и грош

Писатель скорее призван знать, чем судить.

... беда в том, что страх не справиться со своей ролью никогда не позволял мне разыгрывать из себя моралиста.

— Вам бы жить в эпоху, когда женщины были рабынями, а мужчины рабовладельцами, — сказал я.

— Да, я просто нормальный мужчина.

Только поэт или святой способен поливать асфальтовую мостовую в наивной вере, что на ней зацветут лилии и вознаградят его за труды.

Мне хотелось остаться незамеченным, чтобы спокойно наблюдать за этими великими людьми, спокойно слушать их умные речи.

Человек открывается в своих трудах. В светском общении он показывает себя таким, каким хочет казаться, и правильно судить о нем вы можете лишь по мелким и бессознательным его поступкам да непроизвольно меняющемуся выражению лица. Присвоив себе ту или иную маску, человек со временем так привыкает к ней, что и вправду начинает становиться тем, чем сначала хотел казаться. Но в своей книге или в своей картине он наг и беззащитен.

Разве делать то, к чему у тебя лежит душа, жить так, как ты хочешь жить, и не знать внутреннего разлада — значит исковеркать себе жизнь? И такое ли уж это счастье быть видным хирургом, зарабатывать десять тысяч фунтов в год и иметь красавицу жену? Мне думется, все определяется тем, чего ты ищешь в жизни, и еще тем, что ты спрашиваешь с себя и с других.

Характер? А я-то думал, надо иметь очень сильный характер, чтобы после получасового размышления поставить крест на блестящей карьере только потому, что тебе открылся иной жизненный путь, более осмысленный и значительный. И какой же нужен характер, чтоб никогда не пожалеть об этом внезапном шаге!

Человек в каждой мелочи зависит от других. Попытка жить только собою и для себя заведомо обречена на неудачу. Рано или поздно старым, усталым и больным вы приползете обратно в стадо.

Мне нравятся люди пусть дурные, но которые за словом в карман не лезут.