Хроники Заводной Птицы

Странное создание человек: стоит минут десять посидеть с закрытыми глазами, и открывается поразительное многоцветие.

... Нам иногда приходилось встречаться. Однако сопровождавший встречи обмен фразами нельзя было назвать разговором. У нас... не было общих интересов. Поэтому сколько бы слов мы ни произносили, беседы из этого все равно не получалось. Это все равно, что говорить на двух разных языках. Если бы далай-лама лежал на смертном одре, а Эрик Долфи объяснял ему, какое значение имеет смена оттенков звучания бас-кларнета при выборе масла для автомобиля, эффекта и пользы от этого было бы, наверное, больше, чем от моих диалогов с Нобору Ватая.

Человек не может жить, не обретя самого себя. Это как почва под ногами. Нет ее — и ничего не построишь.

Но зачем надо было идти со всем этим к нему? Почему ты не осталась здесь, со мной? Разве не для этого мы поженились?

Временами одиночество накатывало на меня и резало по сердцу. Казалось, даже вода, которую я пил, и воздух, которым дышал, наполнены длинными острыми иголками; страницы книг в моих руках, словно лезвия бритв, угрожающе отливали металлическим блеском. В четыре часа утра в окружающем безмолвии было слышно, как одиночество все глубже пускает в меня свои корни.

Всякая зараза, всякая гниль и мрак имеют свойство расти и размножаться сами по себе, подчиняясь своему внутреннему циклу. И как только процесс минует некую определенную стадию, остановить его невозможно. Даже если человек сам того захочет.

Улыбка у него была замечательная, будто он долго бродил по дремучему лесу и вдруг вышел на ярко освещенную поляну.