Игорь Миронович Губерман

Я живу, постоянно краснея

за упадок ума и морали:

раньше врали гораздо честнее

и намного изящнее крали.

Наши мысли и дела — белее снега,

даже сажа наша девственно бела;

только зря наша российская телега

лошадей своих слегка обогнала.

Смешно, как люто гонит нас

в толкучку гомона и пира

боязнь остаться лишний раз

в пустыне собственного мира.

Увы, сколь коротки мгновения

огня, игры и пирования;

на вдох любого упоения

есть выдох разочарования.

Смешно, как тужатся мыслители —

то громогласно, то бесшумно —

забыв, что разум недействителен,

когда действительность безумна.

Жить, покоем дорожа —

Пресно, тускло, простоквашно;

Чтоб душа была свежа,

Надо делать то, что страшно.

За осенью — осень. Тоска и тревога.

Ветра над опавшими листьями.

Вся русская жизнь — ожиданье от Бога

какой-то неясной амнистии.

Всюду тайно и открыто слышны речи,

что России нужно срочное лечение,

и она благодарит за них, калеча

всех печальников, явивших попечение.

Носишь радостную морду и не знаешь, что позор — при таких широких бедрах такой узкий кругозор.

Не стесняйся, пьяница, носа своего,

Он ведь с нашим знаменем цвета одного.