Только в опасности, дыханье хищников услышав,
Мы смогли им противостоять в борьбе и тем стать выше.
Только в опасности, дыханье хищников услышав,
Мы смогли им противостоять в борьбе и тем стать выше.
Вечность у капитана, там, в корабельной рубке,
Вечность и у тебя, с утра, в забитой маршрутке.
На одинокой остановке пусто, на этой улице жили цыгане.
Извилистый и темный путь стал, что тебя сюда так тянет?
Всё это прошлое давай обрежем, эти демоны лежат на свалке,
Но ночами моё побережье посещает из прошлого сталкер.
Это я сам, за капюшоном мои детские глаза и чёрные брови.
Этот пацан просит никогда его не предавать, давит на совесть.
Этот мир весь одичал и оскален, он пустой, как выжженный остров.
Только ты есть, незнакомый, чужой, но единственный рядом взрослый.
Ну чё, Отец? Давай налью, да ещё хлопнем?
С душой споём нашей России гимн.
Знаешь, только мне как-то неловко
Перед тобой, батяня, ведь я слова забыл.
А может, ты на самом деле мне добра желаешь?
Да только я не верю тебе, устал от кары.
Вот ты глава, красава, ситуацию-то знаешь,
Навёл чуток порядок, но правосознание старое.
Вместо свободы — тоталитарный нрав,
Признаю обязанность, увы, но не имею прав.
Рядом с этим, по сути, ценным понятием,
Есть слово нигилизм. Так сложно убрать его.
Глаза мелькнули на веранде, будто молния,
Мастер задумался, но вскоре увесисто молвил.
Они боятся этого, накладывают вето,
Как боятся дикого дождя обитатели клеток.
Пусть я совершаю прорывы, а через время я диву даюсь,
Как я мог в эту бредятину верить.