Януш Леон Вишневский

Новый год. Время обещаний и веры в то, что с утра всё начнётся заново, станет лучше и счастливее.

Когда цветы срезают, у меня эта операция ассоциируется с казнью, а когда ставят в вазу — с реанимацией.

Потому что он верный любовник. У него есть только я и жена. И он верен нам обеим.

... если не веришь в нечто, «доводящее до коллективных галлюцинаций» целые цивилизации, прежде всего надо это нечто основательно изучить, чтобы иметь возможность противопоставить вере знание. Надо знать ответы на такие банальные вопросы, как, например, для чего при молитве складывают руки, но также и то, чем обосновывается теология «пресуществленной жизни».

Даже во сне мне снится, что это сон...

Первый раз в жизни она радовалась, что живёт на одиннадцатом этаже и что лифт у них исключительно медленный. Благодаря этому в ее распоряжении оказались четыре минуты, чтобы убрать со стола в комнате посуду после ужина, переодеться во что-то приличное, слегка подкраситься и справиться с неизвестно откуда взявшейся дрожью во всём теле.

Существует кто-то безгранично добрый, кому можно всё тихонько рассказать вечером под одеялом — так, чтобы никто не слышал, хотя бы о том, что случилось дома и во дворе. Именно такой Бог.

Чтобы подавить душевную боль, мне нужно перестать думать и вслушиваться в себя. А вы сами знаете, что это невозможно. Нельзя отключить процесс мышления.

Любовь — неутолимое желание с любимым человеком общаться, бесконечно общаться.

Наверное, причина в доступности. Все было на расстоянии вытянутой руки. Ни ради чего не надо было стараться. Они уже знали друг у друга каждый волосок, каждый возможный запах, каждый возможный вкус кожи, и влажной, и сухой. Знали все тайные уголки тел, слышали все вздохи, предвидели все реакции и давно уже поверили всем признаниям. Некоторые из них время от времени повторялись. Однако уже не производили впечатления. Они просто входили в сценарий.