Томас Харди

— Вы хотели бы что-нибудь узнать?

— Пожалуй, мне хотелось бы узнать, почему... почему... солнце светит равно и добрым и злым.

Часто, слишком часто мужчины бывают жестоки к женщинам, которых любят или любили, а женщины — к мужчинам. Но жестокость эта кажется нежностью по сравнению с той всеобщей жестокостью, из которой она вырастает, — жестокостью обстоятельств к человеку, жестокостью средств к цели, жестокостью сегодняшнего дня ко вчерашнему, а завтрашнего дня к сегодняшнему.

... Казалось, единственной её мечтой было избегать людей или, вернее, той холодной накипи, именуемой обществом, которая, столь грозная в массе, не страшна и даже достойна жалости в лице отдельных своих представителей.

Природа — она своего требует; выругаешься, и словно на душе легче; стало быть, надобность такая, без этого на свете не проживешь...

Если женщина с сильным характером безрассудно отрекается от своей силы, она становится беспомощнее самой слабой, которой не от чего отрекаться. Она беспомощна хотя бы потому, что впервые сознает свою слабость. У нее нет еще никакого опыта, и она не знает, как ей лучше поступить

Платье для женщины — это часть её самой, и всякий беспорядок в одежде это то же, что телесный изъян, рана или ушиб.

— А ты, верно, подумала, что я в тебя влюблен? Есть такие дуры, которые каждый взгляд принимают всерьез.

Почему ты не сказала, что мне надо опасаться мужчин? Почему не предостерегла меня? Богатые дамы знают, чего им остерегаться, потому что читают романы, в которых говорится о таких проделках; но я-то ничего не могла узнать, а ты мне не помогла.

... Мир есть лишь психологический феномен, и явления были таковы, какими казались.

Чуткому сердцу женщины ведома не только ее боль, но и боль мужа...