Мария Семенова

Только не говорите мне про безгрешных младенцев, не выучившихся различать зло и добро и не смыслящих в одиннадцать лет, что это больно, когда бьют. Когда самого, тут, небось, каждый сразу смекает. Вытянется, выдурится? Пожалуй. Видели мы таких. Иным и шею сворачивали.

…а где-то глубоко внутри себя я давно уже знала: он не придёт. Тот, кто смог бы взять у меня всё и отдать сторицей. Он не придёт никогда, его нет на этой земле. Пора уже мне научиться жить без него.

Истинная мудрость должна быть готова не только учить, но и вбирать чужую науку, обогащаясь сама.

Волкодав не стал вытаскивать поясной нож, просто потому, что в его роду не держали обычая даже за самые поносные речи платить сразу клинком. Слова — почти всякие — можно и отозвать. А вот разящего лезвия с полдороги не отзовёшь.

На тех, кто тебе безразличен, незачем и обижаться.

... Станешь много слушать старых людей и призадумаешься: не запоздал ли появиться на свет. И всё-то было раньше иначе, не так, как теперь, и всегда лучше нынешнего. И светлые вёсны удавались дружнее, и дичь в бору рыскала гуще, и дела молодецкие, удалые, теперешним не чета, сами в песню просились.

Хорошо быть бесстрашной, когда никто не пугает.

... не вышагнет бородатый кудесник из-за ближней сосны, не ударит резным посохом в гулкую земную твердь, отгоняя беду!.. Не сказка сказывается — быль совершается, и не оборвёшь её, страшную, на полуслове, чтобы не пугала, не придумаешь сам доброго конца...

Всякое завтра рано или поздно превращается во вчера и ещё быстрее — в десять зим тому назад.