Ни траура, ни похорон. Так они желали друг другу удачи.
Лей Бардуго
— Беда вожделения в том, — прошептал Дарклинг, проводя губами по моему подбородку, пока не замер в миллиметре от моего рта, — что оно делает нас слабыми.
Он никогда не любил океан — чувство чего-то неизвестного под ногами, чего-то голодного и зубастого, что так и ждало, чтобы затянуть его в своё логово. А теперь он чувствовал себя так каждый день. Даже на суше.
— Я слышу, как меняется дыхание Каза, когда он смотрит на тебя.
— Ты… Ты слышишь?
— Оно замирает каждый раз, будто он видит тебя впервые.