Энн Райс

Мир рок-музыки заворожил и очаровал меня — я восхищался тем, как эти певцы вопят во все горло о добре и зле, провозглашают себя то ангелами, то дьяволами, а окружающие их смертные при этом веселятся. Иногда казалось, что они просто безумны. Однако выступления их всегда поражали технической сложностью и великолепной организацией. Думаю, что за всю историю своего существования мир не видел ничего подобного — такого удивительного сочетания дикого варварства и интеллекта.

Духовным и возвышенным может быть даже цвет вина в бокале.

— Убирайся отсюда ко всем чертям!

— Ты ведь это несерьезно. — Он пожал плечами. — И не говори, что пульс у тебя не бьется как молот. Тебе до безумия хочется, чтобы я был рядом!

Но потом я начал понимать, что это безумие не пройдет, что она всегда жила в придуманном мире и теперь не захочет пробуждаться. Действительность была ей нужна только как пища для фантазии. Как паук плетет паутину, так она создала собственную вселенную.

Казалось, я сам превратился в жажду, я видел только красные сны, мною овладевали только красные мечты, и постепенно я начал осознавать, что слишком ослаб и едва ли смогу самостоятельно проделать путь наверх сквозь тяжелые песчаные комья. Я слишком ослаб, чтобы вновь запустить колесо жизни.

Ты сам сказал, что вышел из-под земли. Так научись теперь жить на ней.

Иногда только книги и заставляют меня продолжать существование на этом свете. Они позволяют надеяться, что под обложкой скрывается целый новый мир и если ты туда попадёшь, то будешь спасён.

Не рассчитывай встретить сочувствие у людей. Они глупы.

Так пусть демонические боги сражаются между собой. Этот смертный побывал на вершине горы, где они скрестили мечи. И вернулся. Его отвергли.

Единственное, что важно, когда наливают кофе из серебряного носика, — то, как струя начинает светиться, то, как густой коричневый цвет становится янтарным и золотисто-желтым, а струя, извивающаяся как танцор, пока наполняется чашка, вдруг обрывается, словно призрак спрятался обратно в кофейник.