Эмили Бронте

Во мне нет жалости! Нет! Чем больше червь извивается, тем сильнее мне хочется его раздавить! Какой-то нравственный зуд. И я расчесываю язву тем упорней, чем сильнее становится боль.

Я просто утратил способность наслаждаться разрушением — а я слишком ленив, чтобы разрушать впустую.

Прошло немало времени, прежде чем они нашли возможным подумать о ком-либо, кроме себя.

Я скорее выпущу эту канарейку в парк среди зимы, чем посоветую тебе отдать ему своё сердце.

Люби он её всем своим ничтожным существом, он за восемьдесят лет ни дал бы ей столько любви, сколько я за один день.

Я чувствовал её рядом... Я почти видел её — и все-таки не видел! Верно, кровавый пот проступил у меня от тоски и томления... от жаркой моей мольбы дать мне взглянуть на неё хоть раз! Не захотела! Обернулась тем же дьяволом, каким она часто являлась мне. И с той поры я всегда — то в большей, то в меньшей мере — терплю эту невыносимую, адскую муку.

Он тем настойчивей домогался своего, чем неизбежнее смерть грозила вмешаться и разрушить его алчные и бессердечные замыслы.

И как же ничтожна ваша любовь, если вы испугались, что пошёл снег!

Моя душа в своём блаженстве убивает тело, но не находит удовлетворения для себя самой.