Айрис Мёрдок

— Да мне почти нечего вспомнить.

— «Почти» может вмещать множество грехов.

Если хочешь жить, всегда отыщешь какую-нибудь соломинку и будешь твердить, что всё ещё вполне терпимо.

— Ты теперь никогда не бываешь со мной хорошим...

— Как же я могу быть хорошим, когда я в капкане?

— Ни в каком ты не в капкане — так ведь про кого угодно можно сказать. Мы с тобой оба могли бы быть свободны, если бы...

— Кто тебе вообще говорит про свободу?

— Ты, ты же сказал, что сидишь в капкане.

— Плевал я на свободу, по моему глубокому убеждению, никакой свободы нет — просто мне не нравится чувствовать себя связанным по рукам и ногам.

... если считать, что мир — это иллюзия, тогда можно вести себя как угодно. Очень удобная доктрина.

Всякое ничтожество, которому хочется чувствовать себя значительным и быть вправе пинать то, чего не способен понять, — против...

У каждого есть представление о себе, и это представление ложно.

Детская беда безгранична — сколь немногие даже теперь понимают это. Отчаяние у взрослого, пожалуй, несравнимо с отчаянием ребенка.

Мы — ничто, ничто, ничто. И тот, кто воображает, что это не так, самодовольный болван.

Сожаление, раскаяние — это самое большое проявление эгоизма.

Молящийся преклоняет колена, подобно Нарциссу, заглядывающему в зеркало вод.