Гайто Газданов. Пробуждение

В условиях современной цивилизации неизбежно вырабатывается средний тип людей, у которых нет резко выраженной индивидуальности, которым поэтому закрыт путь к известности и которые всегда остаются на своих скромных местах — рабочие, служащие, мелкие коммерсанты. Разница в их происхождении, наследственности, их личных особенностях мало-помалу стирается жизнью, которую они ведут и в которой фактически нет возможности выделиться. Сам по себе этот стимул выдвижения в их существовании постоянно отмирает, и в результате в современном обществе формируется именно тот тип среднего человека, на который так часто ссылаются и которому одинаково чужды и непонятны и подвиг, и преступление, и душевное благородство, и крайняя душевная низость. Современный мир характеризуется все возрастающим числом именно таких людей, общественных животных, если пользоваться терминологией Аристотеля.

0.00

Другие цитаты по теме

Цивилизованный человек — тот, кто на серьезный вопрос дает серьезный ответ. Цивилизация сама по себе есть некий трезвый баланс ценностей.

Человек XXI века – это язычник: в нем нет внутреннего света, он много разрушает и мало создает, и, главное, он не чувствует в своей жизни присутствия Бога.

Цивилизация заканчивается на берегу океана. Дальше человек просто становится частью пищевой цепочки, совсем не обязательно оказываясь наверху.

— Раньше в лифтах играла музыка.

— Да уж. Мой дедушка управлял одной из таких штук почти сорок лет. Мой дедуля работал в шикарном здании — хорошие чаевые. Он приходил каждый вечер с однодолларовыми банкнотами в ланч-боксе. Он говорил: «Здрасьте» — и все в ответ с ним здоровались. Время шло, люди стали грубее. Он здоровался, а его посылали подальше. И дед стал крепче сжимать свой ланч-бокс.

— Его не грабили?

— Каждую неделю шпана приставала: «Что в сумке?»

— И что он делал?

— Показывал. Скомканные купюры. А рядом заряженный Magnum. Да, дедуля людей любил. Но он не слишком им доверял.

Жить в наш атомный век — это не только привилегия, «роза», называемая цивилизацией имеет и шипы, если одной рукой она нам дает, то другой она же у нас и отбирает, если одной рукой она нас ласкает, то другой хватает за горло.

Мы все склонны совершать одну ошибку. Эта ошибка, о которой ты косвенно упомянул, — оставаться в пределах тех понятий, которыми мы оперируем, так, как будто бы не жизнь создаёт понятия, а понятия создают жизнь.

Счастье — это прежде всего ощущение или во всяком случае что-то очень личное и не передаваемое другим. Вот укажи мне человека, на месте которого ты мог бы чувствовать себя счастливым.

Всё-таки что-то с нашей цивилизацией не так. Ты посмотри на нас, на людей, издали, с какой-нибудь отдалённой планеты. Какие-то жуткие существа, веками истребляющие друг друга и постоянно создающее всё новые средства массового уничтожения. Никто из прочих живых существ не отличается таким зверством. Хотя слово «зверство» тут не годится. Звери не собираются в войска, чтобы убивать себе подобных. Только мы, homo sapiens, одновременно с созданием «Песня песней», «Лунная соната» и «Девочки с персиками» изобретаем гильотины, танки, ракеты, бомбардировщики и отравляющие вещества для истребления таких же homo sapiens. Причём, чем выше прогресс, тем мощнее становятся средства массового истребления себе подобных.

Так ли это плохо? Мы, дети цивилизации, разучились быть естественными. И скептически кривим рот, когда при нас дают волю чувствам. Мужчины обнимаются – гомосексуалисты. Женщина плачет – истеричка. Старик хохочет – идиот. Малыша не придуши, дуреха – от большой-то любви…